Можно ли построить современную семью на любви? В.М. Розин
Глава из книги В.М. Розина «ЛЮБОВЬ И СЕКСУАЛЬНОСТЬ В КУЛЬТУРЕ, СЕМЬЕ И ВЗГЛЯДАХ НА ПОЛОВОЕ ВОСПИТАНИЕ». Книга есть в нашей библиотеке «Любовь, семья, секс и около…».
Об авторе: Вадим Маркович Розин, 1937г.р., доктор наук: философия 1991г.
— И все-таки вы меня не убедили, — слышу я голос пессимиста. — Точнее, убедили в обратном: что лучше жить одному, чем в семье. Вы описали обстоятельства, препятствующие нормаль¬ной жизни в семье, указали на такое количество проблем, что резонно возникает вопрос: а к чему все эти муки? С женщинами можно встречаться и не заходя в загс, детей и так можно иметь, растить их может государство или мать, что все чаще имеет место, а жить все же лучше одному.
Кстати, к этому выводу, как показывает статистика, приходит все больше мужчин и женщин, причем последние даже чаще.
Как известно, число одиноких мужчин и женщин, и побывавших и не находившихся в браке, растет. Не является ли семья социальным институтом, исторически себя изживающим? Не должен ли ей на смену прийти другой институт — свободных, плавающих отношений между мужчинами и женщинами, временных, условных союзов и сожительств?
— Давайте поступим так, сказал он, я буду убеждать вас, что семья ныне так же необходима, как и вчера, а вы будете мне возражать. Начну со следующего тезиса: одному человеку жить плохо; ну тоска, одиночество, растет эгоцентризм, возникают странности в характере... Согласны?
— Положим, вы правы, сказал я, но в семье человеку иной раз бывает еще хуже. К тому же мы уже косвенно обсуждали этот вопрос. Помните, мы говорили, что в современной семье человек нередко одинок, эгоистичен, да и странностей много у семейных людей, особенно в городе.
— Ладно, один ноль в вашу пользу, согласился социальный психолог. Теперь рассмотрим такой вопрос: что дает семья современному человеку? Начну перечислять, следите внимательно.
Во-первых, нормальную жизнь в плане его социального статуса, положения в обществе, жизненных перспектив; он семьянин, с ним все ясно, его в этой роли уважают и поддерживают.
Во-вторых, обеспечена и упорядочена его интимная жизнь, он спокоен, не озабочен сексуально, здоров телом и духом.
В-третьих, в семье человек общается с близкими, понимающими его людьми, что немаловажно для современной жизни.
В-четвертых, он имеет или надеется иметь детей и, следовательно, одной ногой уже стоит в вечности, отчасти приобщается к бессмертию. Пусть сам он, когда придет срок, умрет, но его дети и дети его детей будут продолжать его род.
В-пятых, в семье жить легче: вместе воспитывать детей, вести хозяйство, справляться с трудностями.
В-шестых, только в семье можно пережить такие чувства, как благодарность жене (мужу), ответственность за будущее детей, настоящую родственность и ряд других.
В-седьмых, именно семья — наша опора в старости, ведь, как известно, старому человеку не меньше, чем молодому, начинающему жизнь, нужны помощь, любовь, поддержка. Да и умирать в семье, думаю, значительно легче, чем одному.
Ну как, вы согласны?
Немного подумав, я стал возражать:
— Статус семейного человека, конечно, уважаем, но и одинокие люди не отвергаются и не третируются обществом. К тому же они часто больше отдают себя делу, больше вникают в общественные заботы. А мало ли у нас в семьях пьяниц или бездельников, их никто не уважает, несмотря на семью и детей. Это раз.
Теперь упорядоченность и обеспеченность в семье интимной жизни. Так ли это? А знаковая усталость, о которой тут говорили, а отношения супругов на стороне (их, к сожалению, немало, особенно в больших городах), а большой процент импотенции у мужчин и немалый процент фригидности у женщин... Потому и тянемся так к сексу, а не к любви. Все-таки какое-то разнообразие, острота чувств. Потому и смотрим эротические фильмы. Я бы на вашем месте не стал отстаивать этот тезис — он сомнителен. Это два.
Общение в семье? Вот уж смешно! Через год вы знаете все, что может сказать вам супруг, даже в каких выражениях скажет и какое ухо при этом почешет. Значительно интереснее общаться с друзьями, на работе, в клубе. Там действительно настоящее общение, а в семье — так, игра, делаем вид, что общаемся. Я тебя за столом выслушаю, ты меня. Ритуал. Это три.
В-пятых, смотря, с кем живешь. С другим в семье жить значительно сложнее, чем одному. Прямо каторга. Недаром многие наши женщины то ли в шутку, то ли всерьез говорят, что от мужчин одни проблемы: и накорми их, и обстирай, и обласкай, а от самих мужчин — что с козла молока. Ну, чтобы завести ребенка, они еще нужны, а воспитывать его легче одной, никто не мешает. Правда, такие сентенции могут быть и вынужденными, но доля истины в них все же есть.
Согласен с вами, что в семье человек может пережить и благодарность, и ответственность, но зато он не свободен. Свобода же дает человеку такой простор деятельности и творчества, такие переживания и чувства! Уверен, более богатые, чем в семье. Это в-шестых.
Наконец, конечно, в старости иметь семью хорошо, тут трудно что-нибудь возразить. Но и в этом случае все не так однозначно: одновременно супруги не умирают, дети сегодня черствые, занятые своими делами и заботами. И какая старость — во многом зависит от здоровья и достатка. Однако согласен, такая проблема есть. Тем не менее стоит ли ради перспективы отдаленной одинокой старости терпеть семейные неурядицы, жить в семейном аду?
— Два ноль в вашу пользу, смеется социальный психолог. Но я вас сейчас наукой подавлю. Меня устраивает, что вы фактически приняли все семь функций семьи (заметьте, семь — священное число). Важно, что в семье эти семь функций реализуются сразу, а вне семьи они действуют порознь. Общаетесь вы обычно с одними людьми, а живете с другими; дети у вас от одной женщины, а понимает вас другая и т.д. Согласны?
— Пожалуй, да, ¬ответил я, но что из того?
— Хорошо. Итак, все семь функций, продолжает социальный психолог, реализуются сразу, а это очень важно. Вы спрашиваете почему? Попробую объяснить. Но сначала несколько слов о том, как устроена наша психика.
Исследования психологов показывают, что в ней есть как бы два этажа: на первом осуществляются желания, потребности, для реализации которых есть возможности и условия, на втором — те, которые по разным причинам не могли быть реализованы в первом этаже. В последнем случае желания человека, как говорят психологи, блокируются и уходят на второй этаж психики, где и реализуются, но в других условиях (чаще всего человек не осознает этого). Вы спрашиваете, как они там реализуются и что это за этаж? Отвечаю, это те области нашей психики, в которых могут создаваться и образы, и что-то вроде переживаний, причем более свободно, чем в обычной деятельности. Конкретно — это наши сновидения, эстетические переживания, процессы общения, размышлений о своей жизни и т.п. Оказывается, во всех этих случаях помимо основной деятельности (сна, эстетических переживаний, общения, размышлений) незаметно для самого человека осуществляются его блокированные желания. Вы сомневаетесь, что это необходимо? Не только необходимо, это условие сохранения человеком его психики, здоровья и работоспособности. Если, например, человеку не дают видеть сновидения, будят его, как только он начинает видеть сон (подобные эксперименты проводились в Европе и Японии), то он быстро устает, становится суетливым, раздражительным, затем входит в фазу устойчивых галлюцинаций и, наконец, оказывается на грани тяжелого психического расстройства.
Что же я утверждаю относительно семьи? А то, что в совр¬менной культуре семья является одним из главных каналов реализации желаний личности, а также осуществления блокированных желаний. Накладываясь друг на друга, указанные вы¬ше семь функций семьи создают условия, своеобразную психоэкологическую среду, позволяющие современной личности не только осуществить свои текущие желания и более отдаленные устремления, т.е. скрипты, о которых говорил журналист, но и изжить, прежде всего в форме общения свои блокированные желания и связанные с ними напряженные состояния психики. И что интересно — в этом процессе важную роль играет любовь.
Изложенные здесь представления позволяют по-новому взглянуть на многие явления, о которых мы с вами говорили. Рассмотрим лишь некоторые из них.
Почему в юности мы так настраиваемся на любовь и определенный образ любимой? Очевидно, у нас под влиянием культуры формируется особая реальность, назовем ее условно романтической. По мере того как она формируется, а объект нашей влюбленности еще не обретен, не открыт, у нас накапливается все больше блокированных, нереализуемых желаний. С появлением любимой (любимого) наши желания начинают бурно осуществляться, т.е. реализуются события и сценарии романтической реальности.
А почему нередко в молодой семье начинаются разочарования и конфликты, чувства ослабевают? Дело в том, что помимо романтической реальности у человека сформированы и многие другие: например, представления о семейной жизни, о добре и зле, о том, что следует, а чего не следует делать, и т.д. Если романтическая реальность не согласована с остальными реальностями личности (а в наше время чаще всего так и бывает), то происходит взаимная блокировка желаний, они не реализуются. К чему это ведет — понятно. Развитие такого процесса может зайти так далеко, что исходная, романтическая реаль¬ность или ее конкретное воплощение в данном образе любимой распадается, разрушается. Это и есть феномен умирания любви.
В одной из своих книг М. Зощенко описывает любопытный случай. Он был влюблен в очень красивую замужнюю женщину, у которой было много поклонников. Однажды к Зощенко пришел ее муж и сказал примерно следующее: «А знаете ли вы, что все наиболее горячие поклонники моей жены кончили плохо: один застрелился, с другим произошло такое-то несчастье, с третьим — такое-то, вы на очереди». Но несчастья не произошло. Зощенко по какой-то причине расстался с женщиной. Когда через несколько лет они встретились, то Зощенко был поражен: женщина была такая же красивая, как и прежде, однако души в ней уже не было, огонь, так привлекавший когда-то мужчин, совершенно погас. Отвечая на вопрос, что с ней произошло, она рассказала такую историю. «Однажды я задумалась: почему все, кто меня любят, погибают, почему моя любовь приносит только несчастье? Эта мысль настолько меня поразила и измучила, что в конце концов я стала неспособной больше любить вообще».
Конечно, это крайний случай развития событий, но логика здесь сходная: романтическая реальность была парализована реальностью нравственных переживаний, а та в свою очередь романтической. Взаимная блокировка желаний привела к тому, что романтическая реальность распалась, любовь умерла.
Примерно так же, в том же ключе, можно объяснить и многие другие явления любви, брака и семейной жизни, в частности теорию скриптов. Ведь скрипт — это не что иное, как особая реальность, события которой мы осуществляем в течение всей семейной жизни.
Кстати, эти представления заставляют нас усомниться в том, что главный способ супружеского поведения в семье основан на соображениях разума, рассудка. Внешне мы, конечно, всегда находим разумные основания для своего поведения: она (он) не¬правильно себя ведет, обстоятельства заставляют нас делать то¬то, я прав, а она нет. Но что нами руководит на самом деле? Чаще всего вовсе не разум. В борьбе разных реальностей (моих желаний, привычек, телесной натуры, страхов или претензий личности и т.п.) нередко побеждает не разумное начало, а, скажем, телесное или эгоистическое. Именно оно, реализуя себя, фактически диктует нам, задает характер нашего поведения, но в форме вроде бы разумной. Как правило, реальность, победившая другие, реализуется не в своем истинном обличье, она рядится в другие одежды, выступает от лица разумного начала. Но если это так, то относиться к своей любимой или любимому, да и к самому себе только как к разумному человеку нельзя. Есть в нас, конечно, и разум, но есть и много чего другого: скрытые желания, страсти нашей натуры, противоречивые потребности, претензии нашей личности и т.п. Увидеть и понять реальные слабости супруга (впрочем, не всегда это слабости), признать их естественность (что не отрицает трезвой их оценки) — большое дело в семейной жизни. Однако вернемся к выдвинутому тезису: семья — второе Я человека, поскольку она обеспечивает реали¬зацию всех, в том числе блокированных желаний его личности.
Ну что, убедил я вас? Что вы можете возразить?
— А вот что, — сказал я.— Теоретически всегда все получается. Но вспомним пословицу: «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги». Пока речь идет о функциях семьи, все хорошо, пока вы говорите о любви вообще, тоже нет вопросов. Но о какой любви можно толковать в данном случае? Мы ведь уже поняли, что идеалов любви существует много, а функции семьи — это еще не семья. Вспомните полемику наших социологов Ю. Давыдова и А. Вишневского. Оба, говоря о любви, совсем по-разному понимают ее. Мне же сейчас в голову пришла странная мысль, а можно ли вообще построить современную семью на любви?
Ваши семь функций семьи плюс эгоизм современных супругов, плюс проблемы воспитания детей, плюс тяжелый быт, плюс весь наш образ жизни, уверен, в состоянии разрушить любую идеализацию, убить любое влечение сердца. Я, конечно, могу для игры принять ваш тезис о семье, основанной на любви, но вы покажите, что такое возможно, и не в виде исключения, а возможно принципиально, так сказать, по природе явлений...
Социальный психолог на этот раз долго молчал. Потом про¬изнес:
— Вы меня отбросили на исходные позиции. Я думал, что иду с козырей, как-никак — наука, а вы ей противопоставили здравый смысл, и трудно сразу что-нибудь возразить. Однако, как говорится, назвался груздем — полезай в кузов, придется на ходу доказывать, что любовь и семья не только могут ужиться друг с другом, но что в их союзе — спасение в будущем человека и культуры.
Я не случайно говорю в будущем: во-первых, будущее начинается сегодня, во-вторых, в настоящем, может быть, вы правы, семья и любовь уживаются плохо. Но даже и сегодня, уверен, семья не может существовать без идеализации, возвышения, свободы, т.е. всего того, что вы связываете с любовью. Другое дело, что все эти моменты в нашей жизни отодвинуты на второй план, неартикулированы. В будущем же они выйдут на первый план, пусть не в каждой семье, но в большинстве.
Вижу на вашем лице недоумение и вопрос: каким образом? Все идет как раз в противоположную сторону.
Да, пока еще маятник истории движется в противоположную сторону. Но думаю, скоро он остановится, замрет и начнется дви¬жение вперед, к новой культуре, к новой цивилизации, новой жизни и новой семье. Уже сегодня, как вы сами говорили, кризис культуры углубляется, отрицательные последствия нашей деятельности лавинообразно множатся; человек не выдерживает и физически и психически, не выдерживает и природа.
Шестидесятник философ Г. Батищев писал, что человек становится губителем природы не потому, что он слишком далеко ушел от нее, не потому, что сделался чрезмерно внеприродной, далекой от естественности и простоты, самодеятельной и самопрогрессирующей силой, но как раз напротив, потому, что он в пределах некоторых специфических отношений ведет себя аналогично безответственно грубой природоподобной стихии.
Еще немного, и человек осознает: дальше так жить нельзя, нужно от чего-то отказаться, кардинально изменить свою жизнь. Когда я говорю «еще немного», это не следует понимать буквально. Речь идет об очень сложном процессе: нужно сменить ценности, указать другие цели развития и жизни, переключить усилия человечества на новые задачи (не только комфорт, власть, успех, изобилие и т.п., но и уверенность в завтрашнем дне, в здоровье, а также снижение во всем мире конфликтов, власти зла, эгоизма, восстановление разрушенной природы и пр.).
В этом месте я поднял руку и, когда мой оппонент умолк, сказал:
— Извините, что я вас перебиваю, но как быть с человеческой природой? Может наступить кризис, причем глубокий, но мало кто из людей в состоянии изменить свой образ жизни, как вы говорите, кардинально. Каждый рассуждает примерно так: «От меня одного ничего не зависит. Кроме того, почему я стану от чего-то отказываться, что-то менять, а все остальные нет? К тому же хорошо тем, кто уже насытился комфортом, успехом, властью, а я их еще даже не попробовал. Вот когда я всем этим пресыщусь, тогда посмотрим». И так рассуждает вся молодежь, большинство людей в нашей и в развивающихся странах, т.е. все те, кто к этой культуре, которую вы так легко хороните, только приобщается.
— Вы правы,¬ ответил социальный психолог,¬ однако вы забываете и Чернобыль, и экологический кризис, и горы, монб¬ланы оружия, и СПИД, и рак, и рост психических заболеваний, и многое другое. Думаю, лет через 20-30 никто, подчеркиваю, никто уже не сможет рассуждать по той схеме, какую вы здесь довольно точно воспроизвели. Кстати, существуют и исторические параллели. Казалось, что Римской Империи не будет конца; и с точки зрения ее многовековой истории представления ран¬них христиан выглядели не менее наивными, чем сегодня идеи альтернативной культуры «зеленых». Но будущее оказалось не за рафинированной многоопытной античностью, а именно за христианством. Причем начался глобальный процесс культурных преобразований, как известно, не от государства, а от человека.
Христианские подвижники отказывались от привычных цен¬ностей античного общества — богатства, власти, престижа римского гражданина и иных реалий в пользу идей христианского учения. Эти люди не только проповедовали новое учение, но и шли на лишения, подвергались осмеянию и поруганию, не боялись даже смерти на кресте. Так неужели, если будут гибнуть жизнь на земле, твои близкие и родные, твои дети и внуки, не появятся новые подвижники и мы не откажемся от многого ради будущего, ради жизни?
Конечно, речь идет не о новом христианстве. Но один момент может повториться, естественно, в другой форме, по-иному. Эпоха преимущественного развития отдельной личности может смениться эпохой развития нового общества, где человек перестает «якать» (Я — центр мира, Я — неповторимая личность, мои интересы прежде всего, с моей смертью заканчивается все на свете). Он научится соотносить свои интересы с интересами близких и всего общества в большей степени, чем он делает это сейчас, подчинит свою жизнь интересам даже не государства, а самой жизни, культуры. Возникнет новая соборность, новая нравст¬венность, включающая в себя и самого человека, и культуру, и природу. Цитированный уже здесь Георгий Гачев писал, что во¬лей самого своего исторического развития человечество подведено к тому, чтобы преодолеть гуманитарный эгоизм, когда человек объявлен самоцелью общества и природы. Ибо либо мы станем способны считаться с природой, целым бытия, с другими сожителями, соседями по космосу (с водой, воздухом, деревьями, антилопами) как нравственными личностями, не оскорбляя их прерогатив в бытии, полагая в них самость и субъективность, сущность (а не только субстанцию и пассивную материю и объективную реальность), либо сами сгорим в геенне огненной своей тупой гордыни и в чаду чванства задохнемся.
Не более, не менее. Кто здесь мы? И я и вы. Что значит либо-либо? А то, что мы должны не просто понять или пове¬рить, а совершить поступок, изменить свою жизнь, начать соотносить ее, как говорит Гачев, с водой, антилопами, космосом. Однако прежде всего, сказал бы я, с совокупной жизнью Человечества, с социумом. Что это такое? Не просто люди, культура, страны, а живое существо, некий тонкий сверхорганизм, самочувствие которого зависит от того, как мы живем — я и вы. Вы говорите, что это какая-то мистика. Где это я вижу живое существо? А ноосфера, а народ, а человечество? Это не абстрактные понятия, а именно живые существа, личности, как говорит Гачев, причем мы с ними сиамские близнецы, самочувствие и кровообращение у нас одно, общее.
Я почти уверен: уже сегодня пробиваются ростки новой ду¬ховности, нравственности, мироощущения, из которых вырастет новое древо жизни, новая культура. Но пока они существуют лишь как идеал, замысел, как скрытая, дремлющая почка, как всеобщая жизненная необходимость. Тем не менее, уже сего¬дня за ними проглядывают новая идеальность, духовность, но¬вые ценности. Так вот, я утверждаю следующее: человек буду¬щего, семья будущего будут строиться как мир идеального, мир, включающий в себя и социум, и космос.
Однако я увлекся, а вы, я вижу, уже давно хотите что-то сказать.
— Да, хочу. Почему бы вам не заменить слова «социум», «космос», «природа» одним словом — «Бог» и не сказать, что нам не обойтись в будущем без религии, а семья должна строиться на религиозных началах?
— А потому, ¬отвечал социальный психолог,¬ что соци¬ум — это не Бог; хотя это живое существо, оно не произвело на свет мир и людей, не творит чудеса и не имеет мистической первоосновы. Если здесь и можно говорить о мистическом начале, то им является сама жизнь людей, их социальность, язык, эво¬люция. Потому и не религия, что человек не ждет от социума спасения и блаженства за гробом или в этой жизни, а сам его спасает, спасая одновременно самого себя. Я настаиваю лишь на духовности, идеальности бытия человека именно в отношении социума как необходимых условиях нашего с вами здоровья, сохранения человеческой жизни, безопасной эволюции. Если же вы хотите назвать это религией, религиозным отношением,¬ дело ваше, однако для меня это совсем другое, скорее — смысл жизни, суть человечности, духовности, идеал будущей жизни.
Но вернемся к семье. Что я утверждал? То, что в идеальной семье, пусть будет такое понятие, все отношения должны быть пронизаны новыми духовными отношениями. Во взаимоотношениях супругов хотелось бы видеть первичную клеточку, мо¬наду социума. Каковы наши взаимоотношения, таков и социум; если мы не научимся жить и любить в семье, то не сможем жить и в социуме с другими людьми. В супружеской любви хотелось бы видеть пример всеобщей любви к человеку, но воплощенной в близости к данному конкретному человеку, в детях — вечное условие жизни социума, в жене — его женственную сущность, в муже — другой полюс и т.д.
Короче, вся семейная жизнь и любовь в семье должны быть одухотворены, идеализированы, но не для абстрактных мистичес¬ких целей, а для сохранения нашей жизни, ее оздоровления, для придания человеческой эволюции безопасного развития.
— Понимаю,¬ отвечал социальный психолог,¬ вы меня об¬виняете в утопизме, в оторванности от реальной жизни. Но я рисую всего лишь идеал, понимая, что от замысла до реализации идеала — большой путь. Сценарий здесь мыслится такой. Начина¬ется все с романтической влюбленности, с увлечения и страсти. На этой волне молодые люди сходятся, узнают друг друга, всту¬пают в брак. На этой же волне они неожиданно для себя проходят первые испытания — бытом, характером, обыденностью. Други¬ми словами, наступает кризис молодой семьи. Впрочем, воз¬можен и другой, более рациональный старт, о котором пишет А. Вишневский. Он считает, что новейшая трансформация суп¬ружества сопровождается выработкой и укреплением позитив¬ных ценностей, в частности таких, как единство интимности и автономии супружеских отношений. Достижение такого единст¬ва — сложный процесс, начало которого относится к периоду, предшествующему созданию брака. Необходимо, говорит Вишневский, пройти через сито ухаживания и рациональный вы¬бор супруга, а затем через разные периоды адаптации к совмест¬ной жизни. На всех этих этапах любовное чувство выступает очень важным, но не единственным компонентом формирования обще¬го тонуса супружества. Ведущей адаптационной осью брака явля¬ется поиск общих супружеских ценностей и потребностей.
Тем не менее, уверен, что и в этом случае кризис молодой семьи неизбежен. Но кризис — это всего лишь беда, а не катаст¬рофа. Кризис даже полезен, если он заставит задуматься супру-гов, отрефлексировать свою жизнь, меняться, искать выход и действительно его найти.
Дальнейший сценарий таков: романтическая любовь начинает критически осмысливаться и трансформироваться в другое, бо¬лее глубокое чувство. Это новое чувство — тоже любовь, но любовь, претерпевшая существенные метаморфозы под влиянием развития самой личности супругов. Идеализация прекрасного мира (он прекрасен, она прекрасна, дети прекрасны) постепенно сменяется идеализацией семьи как монады социума. Социум то¬же прекрасен, а через него и семья, но не красотой, сотворенной (искусной) или божественной, а красотой, полнотой, безопасно¬стью жизни человечества, его истории, его будущего, понимани¬ем того, что жизнь человечества есть одновременно и моя жизнь, и жизнь моей семьи. Страсть к любимому (любимой, детям) уг¬лубляется и одновременно видоизменяется в результате того, что этот поток чувств сливается с более широким и глубоким пото¬ком — влечением к социуму, борьбой за него, сохранением его, подчинением ему и т.п. Муж, жена, дети — это теперь не просто члены моей семьи, а невидимая основа человеческой жизни. Страсть к любимому теперь питается из более обширного, как сказали бы философы XIX века, трансцендентального источни¬ка. И, тем не менее, это будет страсть, любовь именно к мужу, жене, детям. В семье человечество выступает вовсе не в абст¬рактном виде, не как Святой дух, а в лице мужа, жены, детей.
Такова диалектика социальной жизни в семье. Человечество и индивид совпадают (должны совпадать).
Таким образом, пройдя кризис и переосмысление, романтичес¬кая любовь в молодой семье должна умереть, чтобы на ее основе и волне возникла любовь супружеская.
— Но не слишком ли вы многого хотите от одного человека: жить одновременно с женой и социумом, мужем и человечест¬вом? — спросил я. ¬Если же быть серьезным, то разве человек способен произвести такое переосмысление, так расширить го¬ризонты своего сознания, чтобы соотносить свою жизнь с жиз¬нью всего человечества?
— Да, конечно,¬ отвечал социальный психолог.¬ Совре¬менный человек на это мало способен. Но ведь речь идет о буду¬щем и вовсе не столь уж отдаленном. Я даже самонадеянно на¬звал бы сроки: 50, ну от силы 100 лет. Далее речь идет об осоз¬нании каждым человеком глубокого кризиса нашей культуры и жизни, осознании невозможности жить по-старому и старым. К идее ограничения своих эгоизма и желаний, разрушающих жизнь и природу, к мысли о необходимости соотносить свою жизнь с жизнью других людей, животных, воды и воздуха каждый чело¬век будет приходить по-своему, но придет обязательно, рано или поздно. Человек начнет меняться и кардинально. Особенностью этого нового человека будет желание постоянно работать над своей жизнью, сознательно к ней относиться. Пока еще мы можем жить просто так, по инерции, по привычке: как заведено, как сложилось, считая, что наша жизнь от нас не зависит, и т.п. Но это пока. В будущем же необходимым условием всякой жизни на земле, в том числе и семейной, станет работа над собой, со¬единение индивидуального бытия с семейным, семейного бытия с общим бытием социума. Собственно говоря, семья сможет пре¬одолеть кризис, когда сольются в один три потока — работа над собой, над своим совершенствованием, работа в семье ради сво¬их близких и работа в социуме ради его сохранения и придания эволюции безопасного характера. Но я уже, кажется, повторя¬юсь... Надеюсь, моя мысль ясна?
— Конечно,¬ сказал я. ¬Однако это всего лишь прогноз, а прогнозы, как известно, часто не сбываются. Кроме того, вы все же говорили очень общо. Вряд ли эволюция человечества однозначна; вполне допустимо, что в будущем в культуре одновре¬менно смогут сосуществовать разные модели жизни и разные типы семей. Почему бы не предположить, что выживут и окреп-нут все типы семей, возникшие в последние два-три столетия?
Однако ради истины я готов допустить и другой сценарий, хотя лично в него не очень верю.
Любовь, как известно, не только хрупкий цветок, но и с ис¬торической точки зрения весьма юный. Быть может, в будущем его место займут другие «растения», пусть не столь экзотичес-кие и привлекательные, но, скажем, более жизненные и полез¬ные. Одно дело — влечение полов, семья, брак, другое — лю¬бовь. Ну не удалось их скрестить, не выросло на их основе плодоносящее древо жизни — не беда. Мало ли что в истории чело¬вечества было, а затем безвозвратно кануло в вечность! Тогда вы правы, любовь и семья несовместимы, более того, в будущем обществе места для любви не найдется, уж больно много от нее хлопот. В этом случае четверостишие М. Цветаевой будет без последней строчки:
И если сердце, разрываясь,
Без лекаря снимает швы, —
Знай, что от сердца — голова есть...
Однако, повторяю, лично меня такая перспектива мало уст¬раивает. Просто как человек я говорю: мои симпатии на стороне семьи, основанной на любви, и как человек я буду стараться способствовать именно такой возможности развития культуры и человечества. Не запрещая, однако, вам лично способствовать другой возможности. Как говорится, история нас рассудит или просто разведет в разные стороны, или, может быть, соединит на какой-то неожиданной почве. В том-то и прелесть будущего, что оно неизвестно и неожиданно. Тем не менее, как ученый я обязан был это будущее определить. Но, кажется, я полностью исчерпал все свои аргументы от науки. Убедил ли я вас?
Ну что я мог возразить науке, тем более что сам верил и в семью, и в любовь, и в их будущее. Кивнув головой, я сказал:
— Ваши соображения достаточно интересны, но вряд ли с ними согласятся скептики, которые живут вне семьи и не верят ни в науку, ни в любовь.
— Конечно,¬ сказал социальный психолог,¬ едва ли мож¬но убедить в чем-нибудь скептиков, но есть жизнь, а она еще не сказала последнее слово. Будущее за практикой жизни и, я уве¬рен, за новой семьей, пережившей кризис современной культу¬ры и человека. Давайте подождем, но в семье, работая над со¬бой, улучшая нашу жизнь и взаимоотношения.
На этом закончилась моя беседа с социальным психологом.
Возвращаясь теперь к теме любви и секса, не должны ли мы предположить, что секс супругам противопоказан, что в семье только любовь. Однако разве любовь не может включать в себя секс? И как отнестись к мнениям философов и З. Фрейда? Что¬бы ответить на все эти вопросы, оставим лоно публицистики и в более академической манере посмотрим, как любовь и секс воз¬никли в истории и какие стадии прошли в своем развитии.
Книга В.М. Розина «ЛЮБОВЬ И СЕКСУАЛЬНОСТЬ В КУЛЬТУРЕ, СЕМЬЕ И ВЗГЛЯДАХ НА ПОЛОВОЕ ВОСПИТАНИЕ» есть в нашей библиотеке: «Любовь, семья, секс и около…»
Эволюция представлений о любви и браке в последние два столетия. В.М. Розин
Проблемы любви в контексте противоречий современной семьи. В.М. Розин
Семейные традиции или свобода личности? В.М. Розин
Что все-таки главное в семейной жизни? В.М. Розин
Фрейдистская интерпретация проблемы. В.М. Розин
Во всем виноваты женщины… В.М. Розин
Все ли благополучно в нашем доме? В.М. Розин
Мужчина и женщина: совместимость, любовь. Е. Пушкарев
Мужчина и женщина: отношения. Е. Пушкарев
Мужчина и женщина: лидерство в любви и браке. Е Пушкарев
Тест на любовь: «шкала любви» З.Рубина.
Путеводитель по сайту и основным вехам в познании любви. Е.Пушкарев
Совместимая любовь, она же настоящая любовь. Е. Пушкарев.