Личностные особенности одиноких женщин обращающихся за психологической помощью. Н. Цветкова
Женщина в российском обществе. 2014. № 3
Цветкова Надежда Александровна, доктор психологических наук, профессор кафедры социальной, общей и клинической психологии факультета психологии Российского государственного социального университета (г. Москва); ведущий научный сотрудник НИИ ФСИН России.
А. Моруа
Несмотря на довольно многочисленные исследования отечественных и зарубежных ученых и вполне убедительные научные концепции, объясняющие одиночество как социально-психологический феномен (см., напр.: [4, 5, 6, 10, 11, 14]), женское одиночество в России исследовано недостаточно, в частности, не изучались личностные особенности женщин, обращающихся за психологической помощью по поводу отсутствия в их жизни любимого мужчины. Под женским одиночеством понимается межличностное одиночество (см. классификацию У. А. Садлера и Т. Б. Джонсона [6, с. 30—33]) россиянок как переживание человеком женского пола отсутствия или недостатка интимной связи со значимым для него человеком мужского пола.
Известно, что российские женщины страдают от женского одиночества в силу целого ряда причин, как объективного (см., напр.: [5, 11, 12, 15]), так и субъективного характера (см., напр.: [1, 7, 11, 13, 14]). Объективно (согласно данным мировой статистики, например Демографического ежегодника Организации Объединенных Наций) Россия лидирует в списке стран с самым высоким числом разводов. Объективно женщин в России, как и во всем мире, больше, чем мужчин, и женщины живут здесь в среднем дольше на 11 лет, чем мужчины (в государствах с высоким уровнем жизни эта разница составляет не более 5 лет). Последнее означает, что редкая взрослая россиянка не столкнулась или не столкнется с ситуацией одиночества в течение своей жизни. Женское одиночество в России — это социальная проблема уже потому, что брачный союз здесь по-прежнему остается преобладающей формой отношений мужчин и женщин (как и в большинстве развитых и развивающихся стран мира), а россиянки хоть и все чаще предпочитают карьеру семье, однако в перспективе видят себя в браке; наличие семьи в гендерной этике России по-прежнему является критерием (не)успешности жизни женщины.
Хотя женское одиночество в России является малоизученным, однако существуют предпосылки для его более глубокого анализа: выявлена взаимосвязь уровня переживаемого одиночества с возрастными и гендерными характеристиками людей; обнаружен и объяснен более высокий уровень чувства одиночества у женщин, установлена тенденция к обострению чувства одиночества у мужчин по мере взросления [4]; доказана связь между одиночеством и самооценкой (однако пока мало понятен характер этой связи, поскольку «низкая самооценка может выступать и как причина, и как следствие одиночества» (см.: [10, с. 43—48]); выделены типы женщин с риском одиночества в зависимости от того, как они выстраивают свои взаимоотношения с мужчинами [1]; разработана модель женского одиночества и выделены типы субъективного восприятия одиночества женщинами: «негативно-пассивный», «негативно-активный», «позитивно-пассивный», «позитивно-активный» [13]; предпринимаются попытки выявить особенности индивидуальности одиноких женщин [8], предлагаются программы их социально-психологического сопровождения (см., напр.: [1, 7, 13]).
В целом существующие научные исследования одиночества женщин в России и опыт работы практических психологов с одинокими женщинами дают основания рассматривать женское одиночество как многокомпонентный социально-психологический феномен, имеющий определенную структуру (совокупность объективных и субъективных причин, типов, форм, видов переживания, а также стратегий совладания) и связанный с самооценкой. Предметом нашего исследования явились личностные особенности женщин, обратившихся за психологической помощью в период 2007—2014 гг. с запросом об избавлении от женского одиночества. Выборку составили 58 жен- щин — 29 жительниц Пскова и 29 жительниц Санкт-Петербурга в возрасте от 22 до 53 лет (средний возраст — 39,7 лет). Из них на момент обращения за помощью 34 (59 %) были разведенными, 24 (41 %) — незамужними и не имевшими опыта жизни в гражданском браке, 7 (12 %) из которых являлись матерями-одиночками. Занимались педагогической деятельностью 20 женщин (35 %), социальной работой — 17 (29 %), юриспруденцией — 8 (14 %), медицинские работники составляли 7 человек (12 %), женщины других профессий — 6 человек (10 %). Имели ученую сте- пень 3 женщины (5 %), высшее гуманитарное образование — 46 (79 %), высшее техническое — 9 (16 %). Воспитывались в полной семье 37 женщин (64 %), в неполной материнской семье — 14 (24 %), в полной семье от повторного брака одного или обоих родителей — 7 женщин (12 %).
Их обращению предшествовало событие, осложнившее им жизнь. Категоризация их трудных жизненных ситуаций (ТЖС) по типу объективной сложности [9] показала следующее: оказались в ТЖС I типа (ситуации, когда возможно восстановление привычного хода жизни) 25 женщин (неприятности обыденной жизни — у 11 женщин; ТЖС в нормальном жизненном цикле — у 14 женщин); находились в ТЖС II типа (разрыв жизненного пути) 33 женщины (ТЖС выживания или слома — у 31 женщины; тяжелые утраты в нормальном жизненном цикле — у 2 женщин). Экстремальные ситуации не установлены. Эти женщины пришли к выводу, что их главная проблема — проблема женского одиночества, причину которого они хотели выявить и устранить.
Личностные особенности клиенток выявлялись в процессе консультирования с помощью следующих методик:
1) теста самооценки (В. Волкова);
2) диагностики уровня личностной фрустрации (В. В. Бойко);
3) диагностики уровня социальной фрустрированности (Л. И. Вассерман);
4) диагностики доверия (шкала Розенберга);
5) диагностики враждебности (шкала Кука-Медлей);
6) диагностики принятия других (шкала Фейя и его адаптированный автором вариант для определения различий в принятии женщинами женщин и мужчин);
7) теста К. Роджерса и Р. Даймонда «Социально-психологическая адаптация» (СПА);
8) метода незаконченных предложений и метода толкования определений для установления уровня осведомленности в «женском вопросе» [12];
9) диагностики коммуникативной толерантности (тест В. В. Бойко, адаптированный автором для определения различий в отношениях женщин к мужчинам и женщинам);
10) диагностики реализации потребности в саморазвитии (Н. Н. Фетискин и др.);
11) теста С. Бем по изучению полоролевого поведения [16];
12) Миннесотского многофакторного личностного опросника (СМОЛ, женский вариант);
13) теста Э. Берна «Взрослый», «Дитя», «Родитель»;
14) методики изучения самосознания и социальных ролей М. Куна и Т. Маркпартленда «Кто Я?».
Кроме того, у этих женщин определялись: а) сформированность понятия «семья» и способность разграничивать понятия «моя семья» (МС) и «семья моих родителей» (РС) с помощью теста «Семья в круге» Э. Г. Эйдемиллера и построения геносоциограммы семьи; б) субъекты карательной педагогики в родительской семье; в) эмоционально близкий член семьи (МС и РС).
Таблица 1 Распределение женщин по уровням развития личностных особенностей
Личностные особенности | Среднее значение показателей по группе в целом, баллы |
Самооценка | 0,72 (высокий) |
Личностная фрустрация | 3,0 (низкий) |
Враждебность, в том числе:
цинизм агрессивность |
15,8 (средний с тенденцией к низкому)
50,0 (средний с тенденцией к высокому) 33,7 (средний с тенденцией к высокому) |
Принятие других (по шкале Фейя):
мужчин женщин |
54,4 (средний с тенденцией к высокому) 55,9 (средний) |
СПА:
самопринятие принятие других эмоциональный комфорт интернальность доминирование адаптация |
65,9 (средний) 62,6 (средний) 57 (средний с тенденцией к низкому) 66,9 (средний) 54,8 (средний с тенденцией к низкому) 55,6 (средний с тенденцией к низкому) |
Компетентность в «женском вопросе» | 2,6 (высокий) |
Таблица 1 показывает, что женщины, жалующиеся на одиночество, имеют высокую самооценку, высокий уровень компетентности в «женском вопросе», низкий уровень личностной фрустрации и социальной фрустрированности.
Остальные изучаемые показатели находятся в пределах средних значений. Однако стоит обратить внимание на показатели «адаптация» и «эмоциональный комфорт» (они имеют тенденцию к низкому уровню, равно как доминирование и враждебность), а также показатель цинизма — он с тенденцией к высокому уровню. Женский цинизм — это безверие, бездуховность, сформировавшиеся под воздействием фрустрирующих жизненных обстоятельств и психотравмирующих межличностных отношений с мужчинами (каждая маленькая девочка мечтает о большой любви… но с возрастом все большее число женщин сомневается в ее существовании — либо вообще, либо для себя).
В структуре теста СПА есть шкала лживости и эскапизма. Уровень лживости (по тесту СПА) находится в пределах нормы у 56 женщин (97 %) и выявлен как сформировавшееся качество личности (так называемый первый грех Евы) лишь у 2 женщин (3 %). Однако среднее значение этого показателя — 32,7 балла, что свидетельствует о склонности женщин данной группы ко лжи (верхняя граница нормы 36 баллов). Известно, что это качество определяется как преднамеренное искажение действительности в целях избежания неприятных последствий. В детские годы оно формируется в условиях многочисленных неоправданных запретов и суровых наказаний. Эскапизм — это избегание проблем. Как выяснилось, он несвойствен 24 обследованным женщинам (41 %) и находится на уровне ниже нормы (меньше 10 баллов) у 34 (59 %) женщин.
Среднее значение по группе в целом — 10,5 балла, что означает наличие тенденции преувеличивать проблемы и брать на себя трудности других, перехватывать ответственность.
Результаты диагностики коммуникативной толерантности показали: а) коммуникативную толерантность к женщинам имеют 35 человек (60 %), 23 женщины (40 %) интолерантны. Среднее значение по группе в целом — 43,4 балла, что означает коммуникативную толерантность (граница нормы этого показателя до 45 баллов); б) коммуникативную толерантность к мужчинам имеют 20 женщин (34,5 %), 38 женщин (65,5 %) интолерантны к ним (среднее значение по группе — 49,8 балла, что свидетельствует об интолерантности). Таким образом, женщины, жалующиеся на одиночество, принимают мужчин в меньшей степени, чем женщин (см. данные по шкале Фейя), но в то же время интолерантны (нетерпимы) к ним.
Диагностика потребности в саморазвитии говорит о высоком уровне выраженности этого показателя у всех 58 женщин (100 %). Тест С. Бем по изучению полоролевого поведения показал, что все 58 женщин андрогинны.
Диаграмма (рис. 1) отображает личностный профиль, близкий к профилю психически здоровых людей. Значения показателей L (49), F (46), K (47) указывают на некоторую степень склонности ко лжи, поиску социального одобрения, осторожности и неосознанному контролю поведения. Пик на шкале гипомании предполагает такие личностные свойства, как беззастенчивость, недружелюбное отношение к окружающим, ненадежность моральных установок. Второй пик (на шкале истерии) свидетельствует о хорошей социальной приспособляемости, широком круге интересов, живости, богатом воображении, но также и о нетерпеливости, раздражительности, склонности жаловаться на болезненное состояние, трудности приобретения авторитета в семье. И в целом этим женщинам присущи истероидные черты в поведении. Их высокая самооценка может отличаться от той оценки, которую дают им окружающие.
Методика определения особенностей самосознания личности и социальных ролей М. Куна и Т. Маркпартленда «Кто Я?» позволила выявить те гендерные роли, которые большинство женщин (50 чел. — 86 %) исполняли неосознанно, зачастую деструктивно и саморазрушительно. Среди них чаще других не осознавались: роль экс-супруги — 30 женщин (88 %) из 34 разведенных; дочери — 9 женщин (16 %) из 58; сватьи — 4 человека (24 %) из 17 женщин, имевших женатых сыновей и замужних дочерей; 8 женщин (14 %) не справились с заданием — в ответ на вопрос «Кто Я» они представили ассоциации (например, добрая, трудолюбивая…), что можно считать одним из признаков их социальной дезадаптации. Не осознавать роль экс-супруги для женщины означает бессознательно оставаться женой (на самом деле одинокой женщиной, демонстрирующей поведение замужней), тогда как принятие статуса разведенной женщины открывает перспективу нового любовного союза с мужчиной. Если дочь не осознает себя дочерью своей матери, она может наращивать силу эго-состояния «Родитель» в структуре личности и личностно деформироваться или может прийти к выводу, что она «дочь никого», а это приводит к расстройству психики [8]. Недооценка женщиной роли сватьи оборачивается для ее детей, стремящихся создать свои семьи, большими трудностями на пути реализации этой цели.
Сформированность понятия «семья» и способность разграничивать понятия «моя семья» и «семья моих родителей» обнаружены лишь у каждой второй женщины, жалующейся на одиночество. 28 (48 %) из 58 женщин употребляли понятие «моя семья», но не в состоянии были представить, кто является ее членами (смешивали контексты своей семьи и семьи своих родителей). Анализ ситуаций воспитания этих женщин в родительских семьях позволил установить, что лишь по отношению к 7 из них не применялись методы карательной педагогики, т. е. их не наказывали физически. Субъектами карательной педагогики для остальных 52 женщин в их родительских семьях выступали мать (43 женщины — 74 %) и бабушка (8 женщин — 14 %).
Смогли установить эмоциональную близость в родительской семье с братом или сестрой 11 женщин (19 %), с матерью — 9 женщин (16 %), с отцом — 5 женщин (9 %). У остальных 33 женщин были выявлены различные затруднения в установлении эмоционально близких отношений с кем-то из членов родительской семьи: неадекватная близость членов семьи (симбиотическая семья) обнаружена в семьях 9 женщин (16 %); отсутствие эмоциональной близости (эмоциональное отчуждение в родительской семье и сближение с кем-то вне ее) — 9 женщин (16 %); проблемы идентификации со своей родительской семьей — у 15 женщин (26 % женщин не изобразили себя в кругу родительской семьи). Установлено также, что в своих собственных семьях обследованные нами женщины решили проблему эмоциональной близости следующим образом: были эмоционально близки с ребенком — 20 женщин (34 %); жили в симбиотической семье — 15 женщин (26 %), не имели в своей семье эмоционально близкого человека, но имели эмоциональную близость вне семьи — 5 женщин (9 %); 16 женщин (28 %) не идентифицировали себя в своей семье (не изобразили себя в кругу своей семьи). Кластерный анализ полученных данных позволил представить всю выборку следующим образом:
— кластер 1 («отчаявшиеся») — 22 женщины (38 % всей выборки). Женщины этого кластера имеют более высокую степень сложности ТЖС, большее количество разводов, более высокий уровень социальной и личностной фрустрированности, более низкую самооценку; более высокую степень лживости, низкий уровень адаптации, самопринятия, эмоционального комфорта, относительно высокий уровень доминирования; являются выходцами из неполных семей или семей от повторного брака одного или обоих родителей; в межличностных отношениях чаще занимают ролевую позицию «Родитель».
При этом у них более высокий уровень принятия женщин, чем мужчин; низкий уровень враждебности, цинизма и агрессии; высокий уровень саморазвития; низкий уровень эскапизма (есть склонность преувеличивать проблемы, брать на себя тяготы других); низкий уровень развития эго-состояния «Дитя» в структуре личности (что означает дефицит проявления непосредственности и креативности), низкий уровень гипомании (проявления активности) при низком уровне психастении (нервной слабости) и, как следствие, тенденция к депрессии;
— кластер 2 («малоопытные») — 32 женщины (55 %). В этом кластере оказались молодые женщины, незамужние или имевшие один брак, затрудняющиеся в определении понятий «семья», «семья моих родителей», «моя семья»; относительно менее осведомленные в «женском вопросе», с низкими уровнями социальной фрустрации и личностной фрустрированности, доверия к людям, принятия других, особенно мужчин; относительно менее склонные ко лжи для адаптирования, с низким уровнем интернальности, более склонные к эскапизму (избеганию проблем), с низким уровнем развития эго-состояния «Взрослый» в структуре личности, не склонные к депрессии, психопатии, паранойяльности. При этом у них высокий уровень коммуникативной толерантности (и к мужчинам, и к женщинам), высокая самооценка, высокий уровень адаптации, самопринятия, эмоционального комфорта; они склонны к саморазвитию;
— кластер 3 (женщины с личностными нарушениями) — 4 женщины (7 %).
В этом кластере оказались клиентки, имеющие деформированную структуру личности. У них не только высокий уровень враждебности, цинизма, агрессии, но и высокие показатели по тесту СМОЛ (заметно выше нормативных значений). Они больше нуждались в психотерапевтической помощи, нежели в психологическом консультировании по проблеме женского одиночества.
1. Личностно-ситуационный фактор. Его составляют переменные: возраст, тип ТЖС, осведомленность в «женском вопросе», уровень социальной фрустрированности, доверие к людям, коммуникативная интолерантность к мужчинам, цинизм, самооценка, адаптация, самопринятие, эмоциональный комфорт, ролевая позиция «Взрослый» в межличностном общении. Высокий показатель возраста и большая степень сложности ТЖС сочетаются с высоким уровнем осведомленности в «женском вопросе», высоким уровнем социальной фрустрированности и одновременно — доверия к людям, интолерантностью к мужчинам, слабовыраженным цинизмом, низкой самооценкой, низкой адаптивностью, низким уровнем самопринятия и эмоционального комфорта при высоком уровне развития эго-состояния «Взрослый» в структуре личности.
2. Фактор воспитания. В него вошли переменные: паранойяльность, ролевая позиция в межличностных отношениях «Дитя», интернальность, принятие других, лживость (по СПА), враждебность, сформированность понятия «семья», наличие субъектов карательной педагогики. Обнаружено, что у тех женщин, для которых субъектом карательной педагогики в родительской семье выступала бабушка, сформировано понятие «моя родительская семья», но не сформировано «моя семья»; у них низкая враждебность, высокая склонность ко лжи, низкий уровень принятия других, интернальности, паранойяльности, слабый уровень развития эго-состояния «Дитя» в структуре личности.
3. Фактор адаптивности. Он включает переменные: шизоидность, психастения, ипохондрия, низкий уровень доминирования, коммуникативная интолерантность к женщинам, эскапизм. По этому фактору обследованные женщины характеризуются как интолерантные, но недоминантные, склонные к уходу в болезнь, имеющие высокие показатели по шизоидному, психастеническому и ипохондрическому типам личности.
4. Фактор «родительская семья». Сюда вошли переменные: гипомания, ложь (по СМОЛ), агрессия, уровень личностной фрустрации и тип родительской семьи. Одинокие женщины из полных семей более склонны ко лжи и поиску социального одобрения; у них низкий уровень гипомании (активности), агрессии, личностной фрустрации.
5. Фактор «представления о семье». Фактор составили переменные: депрессия, истерия, психопатия, (не)принятие других (мужчин, женщин), (не)сформированность понятия «моя семья». Одинокие женщины со сформированным понятием своей семьи характеризуются более высоким уровнем принятия других (как мужчин, так и женщин) при более низких показателях по параметрам «депрессия», «истерия», «психопатия».
6. Фактор эмоционального центрирования на ребенке. Сюда вошли переменные: эго-состояние «Родитель» в структуре личности, эмоционально близкий член собственной семьи, количество браков. Жалующиеся на одиночество женщины, имеющие детей, эмоционально более близки с ними, но не занимают по отношению к ним ролевую позицию «Родитель», а ведут себя как «Дитя», т. е. являются «слабыми» матерями. Это означает, что одинокая россиянка ищет себе не партнера — взрослого мужчину с высоким уровнем развития эго-состояния «Взрослый» в структуре личности, а мужчину — «большое Дитя».
7. Фактор саморазвития. Он представлен такими переменными, как саморазвитие и эмоционально близкий член родительской семьи. У тех женщин, кто был эмоционально близок с одним из родителей, уровень саморазвития выше, чем у тех, кто был эмоционально близок с кем-то из сиблингов или другими людьми. Возможно, это объясняется количеством членов в родительской семье: женщины из больших семей менее склонны к самостоятельному развитию.
В целом типичная клиентка психолога с запросом об избавлении от женского одиночества — это андрогинная женщина в возрасте около 40 лет с личностным профилем, свидетельствующим о нормативном варианте развития личности; с достаточно высоким уровнем саморазвития и осведомленности в «женском вопросе»; с низким уровнем личностной фрустрации и социальной фрустрированности, склонная доверять людям; невраждебная, но с изрядной долей цинизма и агрессивности; не лишенная эгоцентризма и настойчивости; эмоционально незрелая; с невысоким уровнем социально-психологической адаптации; со склонностью ко лжи и поиску социального одобрения, преувеличивающая свои проблемы и перехватывающая ответственность; с коммуникативной толерантностью к женщинам и коммуникативной интолерантностью к мужчинам; позволяющая себе избавляться от трудностей путем «ухода в болезнь», стремящаяся обратить на себя внимание, ждущая восхищения; как правило, активная, деятельная, энергичная, с приподнятым настроением независимо от обстоятельств; занимающая неадекватную ролевую позицию в межличностном общении («Родитель» — с мужчинами и «Дитя» — с собственными детьми) и закономерно имеющая проблемы в этой сфере. Ее высокая самооценка может значительно отличаться от оценки, которую дают ей окружающие и которую (обычно низкую) имеют одинокие женщины, если судить по исследованиям других авторов (см., напр.: [1, 10, 13, 17]). Часто это женщина, в детстве физически наказываемая матерью; имеющая опыт эмоциональной близости преимущественно с сиблингом, реже — с матерью, совсем редко — с отцом; начавшая самостоятельную жизнь с несформированным понятием «семья» и неспособностью разграничить понятия «моя семья» и «семья моих родителей»; эмоционально близкая с собственным ребенком.
Однако данная группа клиентов психолога не является однородной: в ней выделяются три типа одиноких женщин — «отчаявшиеся», «малоопытные», «женщины с личностными нарушениями». Различия между ними довольно значительные, и их необходимо учитывать в процессе консультирования, а также при организации групповой работы с женщинами.
1) конкретное событие, повлекшее за собой женское одиночество;
2) постоянные причины женского одиночества (характеристики личности, например стеснительность) или ситуации («Здесь нет мужчин»);
3) возможные позитивные способы избавления от женского одиночества (новые знакомства или большая интимность существующих взаимоотношений).
Главное — помочь одинокой женщине избежать самоуничижения.
По этому поводу Д. Милнер написал: «Сказать: “Я одинок” — значит, признать, что ты, по существу, неполноценен, что ты никем не любим» (цит. по: [10, с. 15]). Женщины, о которых идет речь в этой статье, признали себя одинокими… Но признание проблемы — уже половина ее разрешения. Задача консультанта — содействовать укреплению чувства личного контроля женщины над ее социальными связями, а также выбору оптимальной стратегии совладания с женским одиночеством. Этими стратегиями могут быть: 1) изменение наличной ситуации методами оптимизации социальной сети; 2) изменение отношения женщины к ситуации одиночества (вместо «За что мне это?» поставить вопрос «Для чего мне это нужно?»); 3) самоизменение (коррекция самооценки, саморазвитие, самосовершенствование и личностный рост).
1. Волков И. А., Музыченко В. П. Лоскутное одеяло для одинокой женщины. М. : Мысль, 1993. 144 с.
2. Гурко Т. А. Социология пола и гендерных отношений // Социология в России / под ред. В. А. Ядова. М. : Ин-т социологии РАН, 1998. Гл. 8. С. 173—195.
3. Де Гольжак В. История в наследство: семейный роман и социальная траектория / пер. с фр. И. К. Масалкова. М. : Ин-т психотерапии, 2003. 233 с.
4. Деточенко Л. С. Социально-демографическое измерение экзистенции одиночества // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение : вопросы теории и практики : в 2 ч. Тамбов : Грамота, 2014. № 7 (45), ч. 1. C. 47—50.
5. Климентьева Е. Н. Одиночество как социальная проблема современной России // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. 1: Регионоведение. 2009. № 3. С. 97—101.
6. Лабиринты одиночества : сборник статей / под ред. Н. Е. Покровского. М. : Прогресс, 1989. 624 с.
7. Либина А. Чтобы не осталась женщина одинокой : психология совладания с кризисами и сложными жизненными ситуациями. М. : Селена, 1995. 560 с.
8. Никулина С. А. Особенности индивидуальности одиноких женщин. URL: http://www.pglu.ru/lib/publications/University_Reading/2008/VIII/uch_2008_VIII_000 13.pdf (дата обращения: 21.07.2014).
9. Осухова Н. Г. Психологическая помощь в трудных и экстремальных ситуациях. М. : Академия, 2007. 288 с.
10. Пузанова Ж. В. Проблема одиночества : (социологический аспект). М. : Изд-во РУДН, 1998. 58 с.
11. Рогова Е. Е. Одиночество в условиях современного общества : дис. … канд. филос. наук. Краснодар, 2012. 297 с.
12. Хвостов В. М. Женщина и человеческое достоинство : историческая судьба женщины. Природа женщины. Женский вопрос. М. : Леман и Плетнёв, 1914. 510 с.
13. Шитова Н. В. Социально-психологические особенности одиноких женщин : дис. … канд. психол. наук. Воронеж, 2009. 186 с.
14. Шитова Н. В. Феноменология одиночества: возможные причины женского одиночества и психологическая характеристика личности одиноких женщин // Территория науки. 2007. № 2. С. 282—286.
15. Эльячефф К., Эйниш Н. Дочки-матери: третий лишний? М. : Ин-т общегуманит. исслед., 2013. 446 с
16. Bem S. The measurement of psychological androgyny // Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1974. Vol. 42. P. 165—172.
Психологическое здоровье обязательное условие для любви. Е. Пушкарев
Психологическое здоровье человека. А. Шувалов
Мужчина и женщина: совместимость, любовь. Е. Пушкарев
Мужчина и женщина: отношения. Е. Пушкарев
Мужчина и женщина: лидерство в любви и браке. Е Пушкарев
Тест на любовь: «шкала любви» З.Рубина.
О чувстве неуверенности. О. Мартынова
Любовь - не для инфантильных! Е. Белякова
Я хочу разобраться в себе. И. и Л. Ширяевы
Кому и в каких случаях нужна профессиональная психологическая помощь?. И. и Л. Ширяевы
Кто нуждается в психотерапии? Е. Золотухина-Аболина
Сам себе психотерапевт! Е. Золотухина-Аболина
Карен Хорни «Самоанализ»
Карен Хорни «Наши внутренние конфликты»
Екатерина Филатова «Искусство понимать себя и окружающих»
Андрей Курпатов «3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы»
Владимир Козлов, Александра Козлова «Конфликт: участвовать или создавать...»
Александр Свияш «Как быть, когда все не так, как хочется. Как понять уроки Жизни и стать ее любимцем»
Виктор Франкл «Психотерапия на практике»
и другие