Любовь vs псевдолюбовь, или о любовной аддикции. С. Клемин

Автор: Сергей Клемин (антрополог, философ, писатель)

Пожалуй, в жизни каждого человека наступает важный момент, когда должны прозвучать волнующие слова «я люблю тебя». Однако не всегда удается распознать частоту и чистоту чувства скрывающегося за этим любовным признанием. В том, что любовь «звучит» не только многогранной палитрой психологических оттенков, но имеет и другие маски своего выражения, часто не приносящие радость влюбленному, убедились еще в глубокой древности. Например, Алкивиад в своем знаменитом «панегирике» сравнивает влюбленного с «укушенным гадюкой»: по его мысли, только тот, кто испытал нечто подобное, способен по-настоящему понять всю боль и страдания любящего человека [1, с. 128].

Однако платоновский Павсаний в своей речи нам указывает на то, что не всякая любовь достойна почитания: она, проявляясь в форме Эрота, дуалистична, и имеет свою «темную» противоположность, подобно двум Афродитам: «не всякий Эрот прекрасен и достоин похвал, а лишь тот, который побуждает прекрасно любить» [1, с. 90].

Разумеется, глубоко прав Х. Ортега-и-Гассет, обративший внимание на иррациональную, амбивалентную природу любви, в том, что она «бывает печальной, как смерть», «безысходной смертной мукой», но таким образом «истинная любовь лучше познает саму себя и, если угодно, свою цену и свои масштабы в страдании и мучениях, которые она приносит» [2, с. 353].

Также вспомним слова еще одного испанского мыслителя М. де Унамуно-и-Хуго: «Любовь — есть самое трагическое, что только может быть в жизни человека». Здесь важно отметить, в любви всегда есть место не только для единения и радости, но и для горьких, печальных переживаний, без которых, безусловно, невозможна сама любовь: даже трагические ноты в чувствах любящего не опустошают его, не лишают нежности и психической целостности, т.к. любовь всегда укрепляет и восполняет. Однако наряду с печально-минорнымилюбовными аккордами существуют «искривленные», невротические, суррогатные формы ее выражения, которые мы часто принимаем ошибочно за любовь. Философ увидел в любви устремленность, «притяжение к любимому», но любовное притяжение может носить и болезненный характер. Об этом в данной статье мы постараемся поговорить более подробно.

Исследованиям любви в разных сциентистских дискурсах посвящено достаточно научных и философских работ, но не менее актуальна и важна тема любовной аддикции, обращаяясь к которой мы постараемся обозначить некоторые штрихи, отделяющие любовь от того, что Эрих Фромм назвал псевдолюбовью. Впрочем, стоит учесть, что в данном дискурсе есть некоторая сложность, связанная с дефиницией понятия самой любви как психического феномена, в связи с чем довольно нелегко провести четкую границу между антагонистическими — любовью и псевдолюбовью: все же ряд надежных признаков позволяет нам особым образом эксплицировать и проанализировать некоторые смысловые составляющие, что может приблизить нас к раскрытию данной темы.

Итак, с невротической стороной любви знакома не только эллинская, ей бросали вызов средневосточная и ближневосточная культуры: еще в ХI веке персидский философ и врач Абу Али Хусейн ибн Сина (Авиценна) назвал такую любовь «болезнью», формой «навязчивого мышления». В своей работе «Канон врачебной науки» он перечислил некоторые ключевые признаки любовно-невротических состояний: неровный пульс, беспорядочность в поведении, бессонница, прерывистое дыхание, эмоциональная возбужденность, частый смех, но главное, влюбленный всецело сосредоточен на образе любимого человека, к которому чувственно привязан. Такая любовь сравнивалась философом с наваждением, меланхолией, одержимостью, безумием, что требовало лечения. Иногда в качестве такового выбиралось кровопускание, некоторые фармакологические средства (либо общество наложниц, если возможность позволяла).

Невротическую любовь во многих культурных эпохах называли по-разному: на языке античной культуры она считалась манической (от греч. «μανία» — «страсть», т.е. любовь-одержимость. Для греков она была «божественным безумием». С этой формой часто соотносились разные виды «мании» — нимфомания, т.е. чрезмерное влечение у женщин, андромания — нечто подобное у мужчин.

В МКБ числятся под кодами F52.7 и 302.89), в ближневосточной — получила название «болезненной» любви; один из ведущих итальянских философов раннего Возрождения М. Фичино называл ее «гибельной любовью», ведущую к сумасшествию; Ф. Бэкон полагал, что она приносит много несчастий, «околдовывая человека» и формируя иллюзии; позже ее будут называть «несчастной», «чувственной», «безумной», «безрассудной», средневековая Европа соотносила ее с «куртуазной» любовью, а в эпоху романтизма — с «романтической» влюбленностью; философ-барон Ю. Эвола пишет о «тирании» подобной любви в культуре ХХ века; итальянский врач-психатр Ч. Ломброзо в знаменитой работе «Любовь у помешанных» описывает множество случаев «сумасшествия от любви», по его словам подобная любовь «оказывает влияние на умопомешательство» как у мужчин, так и у женщин; немецко-американский психоаналитик К. Хорни проводила различие между любовью и невротической потребностью в любви; в современном психологическом дискурсе такая любовь получила наименование любовной аддикции (иногда ее именуют любовью-поклонением, «наркоманической», «компульсивной», «токсической», «неплодотворной», «незрелой», «невротической», «сентиментальной», «иррациональной», «фальшивой», «отчаянной», «аффективной», «патологической» любовью, также с ней связываются термины «симбиотический союз», «больше, чем любовь», но чаще называют любовной зависимостью или псевдолюбовью), считающейся одной из форм психических расстройств и внесена в официальный реестр заболеваний: в МКБ она известна под номером F63.9. Любовь в основе своей — светлое, созидательное чувство, приносящее свободу и радость любящему.

По мысли Э. Фромма, подлинная любовь плодотворна и благодеятельна: предполагает свободу, заботу и ответственность, но также немыслима без знания и уважения. Проявление уважения к свободе другой личности — это очень важный маркер, отделяющий «здоровую» любовь от суррогатных выражений, в которых ее ценность теряется. Уважение предполагает признание психологических границ другой личности, которая имеет полное онтологическое право на проявление своей свободы, нравственно окаймляемой. Без этого невозможно пространство диалога, полагает Эммануэль Левинас.

Другой — это не мое «аlter ego», он не обязан во всем соответствовать моим представлениям: другой — это инаковый, это кто-то неповторимый, непохожий, уникальный. Вступая в диалог с другим, мы соприкасаемся с тайной. Другой, по словам философа, не только имеет право быть другим, но и является таковым. В пространстве интимной встречи «Я» стремится к ответственности («… я не есмь без ответственности»), но при этом необходимо очерчивать границы, учитывая свободу проявлений другого [3, с. 44].

Забота и ответственность, подчеркнутые Фроммом, указывают на то, что любовь — это сознательная волевая деятельность, а не страсть, аффект, эмоциональное одержание, «захватившее» влюбленного. Любовь — это активность, имеющая нравственные ориентиры, и свободный акт дарения блага, а не увлечение, восходящее к неврозу, поэтому любовь в своем альтруистическом стремлении сохраняет в себе личностную уникальность и целостность, ее противоположность — теряет.

Как известно, в пространстве человеческой культуры лакуна любви занимает, пожалуй, едва ли не главное место в произведениях искусства, художественной литературы. Однако прекрасное чувство, демонстрируемое в сюжетах, образах, анналах мировой классики, представляющее для многих высокие образцы любви, к сожалению, является формой любовной зависимости.

Болезненное, амурно-невротическое состояние репрезентируется в качестве любовного идеала. Всемирно известные амурные истории Орфея и Эвридики, Тристана и Изольды, Меджнун и Лейли, Ромео и Джульетты, Петрарки и Лауры, Вронского и Карениной, Позднышева и Лизы, Хозе и Кармен, Резанова и Кончиты и многие другие полны трагизма, несчастий, тревоги, иллюзорных надежд, бессмысленных мук. К сожалению, в большинстве поэтических произведений, пьес, песен, романсов о любви воспеваются именно зависимые отношения, неизбежно ведущие к драматическим событиям, нередко — трагическим финалам.

Показательна драматическая история тяжелых любовных переживаний Данте к Беатриче Портинари, принесшие автору «Божественной комедии» немало внутренних страданий (впрочем, и вдохновения, позволившего гению Данте наиболее полно раскрыть поэтический дар). Также достаточно вспомнить знаменитый «Гранатовый браслет» А. Куприна, закончившийся самоубийством влюбленного, тяжелую «Митину любовь» И. Бунина, имеющую столь же трагическое завершение, или «сентиментальный роман» И. Гете «Страдания юного Вертера», глубоко поразивший современников, который принес не только большую славу его создателю, но и вызвало трагическую волну подражательных самоубийств среди сентиментальных, влюбленных юношей (это впоследствии получило в науке название «эффект Вертера», сформулированный социологом Д. Филлипсом, подробно исследовавшим данный феномен).

Любовная зависимость воспета в знаменитых поэтических строках Пушкина, Дельвига, Лермонтова, Цветаевой, Блока, Ахматовой и др. Даже жизнь самих поэтов была часто пронизана разрушительным чувством, приносящим боль, безудержное наслаждение и страдание: достаточно вспомнить историю любовных отношений Гумилева и Ахматовой, Маяковского и Брик, Есенина и Райх, Белого и Менделеевой; интимная жизнь деятелей культуры нередко дополнялась созданием популярных в начале ХХ века «любовных треугольников», как правило, существовавших недолго.

Всплеск невротической любви нередко сублимировался в энергию творчества: это находило выход в рождении поэтических строк, полных страданий и разрушительной страсти, что, впрочем, облегчало состояние авторов. Об этом более подробно писал еще З. Фрейд (в своей работе «Об особом типе “выбора объекта” у мужчины»), обративший внимание на то, что энергия либидо, табуированная культурой общества, вынуждена искать для себя завуалированный выход в легальных проявлениях, например, в художественном творчестве, однако, эстетическая природа искусства не позволяет глубоко рефлексировать над происхождением душевных переживаний: этим, по словам основателя психоанализа, должна заниматься наука.

Однако проблема не в самом либидо (как источнике творчества), сложность в том, что романтизация страданий, невротических любовных переживаний нередко подменяет высокое чувство: достаточно вспомнить «Бедную Лизу» Н. Карамзина, полную трагизма и печали, ставшей едва ли не символом любви в эпоху российского сентиментализма и вызвавшей волну самоубийств среди девушек, подражавших героине.

По мысли Ф. Энгельса, такая любовь стала обязательной осью, вокруг которой вращается вся поэтическая культура, ведь цель такой любви — не любить кого-либо, а быть влюбленным. Вспомним знаменитый литературный образ Дон Жуана, ставший для многих образцом любящего. Ученые усмотрели в таком поведении любовную аномалию: в жажде постоянной влюбленности выражено стремление человека компенсировать психологический недостаток, связанный с слабостью черт мужского характера и проблемами эмоциональной незрелости. Если дефицит мужественной силы будет иметь более выраженную форму, то основным псевдолюбовным паттерном может становиться употребление силы (садизм), что мы и встречаем в произведениях Леопольда фон Захер-Мазоха, ставшие классическими образцами любовной литературы.

Суррогатом любви пропитана не только в подавляющем большинстве мировая литературная классика, но и современная массовая культура (за редкими исключениями): образы невротических отношений между влюбленными охотно демонстрируются на киноэкране, т.к. открывают зрителю мир желаемых ярких переживаний. Однако сложность в том, что новые поколения, воспитывающиеся на подобных примерах, формируют в сознании сомнительные амурные шаблоны, не имея адекватного представления о любви.

Нередко любовную аддикцию называют «наркоманической» любовью, т.к. ее признаки во многом совпадают с наркоманической зависимостью и требуют вмешательства врачей и психологов. Часто подобное поведение ведет к потере психологического равновесия и целостности, разрушению отношений между любящими, а также конфликтам, поступкам девиантного характера, самоубийствам, дальнейшим психосоматическим и невротическим расстройствам. Социальный психолог С. Пил в работе «Любовь и зависимость» отмечает, что аддикция может быть неизбежной, если человек не желает находить возможности решения проблем. К сожалению, есть большое множество людей, которые могут идентифицироваться с переживаниями бесцельности своего существования и неуверенности в себе, страха и бегства от жизни: такие люди наиболее подвержены аддикции.

Проводя исследования с А. Бродски, ученый сделал важное замечание: аддиктивно зависимыми делают человека не наркотики, а он сам, т.е. причины следует искать в сложившейся форме психической организации. Ключом к пониманию восприимчивости к аддикции, полагает С. Пил, являются вопросы самообладания и господства над окружающей средой; мы думаем о наркотиках, как о всемогущей субстанции, потому что сомневаемся в собственной психологической силе, которая может многое изменить. [4].

Аддикция — не химическая реакция, это — опыт, основанный на шаблонной субъективной реакции человека на то, что имеет для него особое значение. С. Пил, А. Бродски замечают, если мы хотим достигнуть понимания аддикции, то должны прекратить сетовать на обстоятельства и обратить внимание на себя, а также на то, что делает нас зависимыми, трезво оценить ситуацию, сделать правильные выводы [4]. Исследователь заключает: «ключ к неаддиктивности» — психическая зрелость, позволяющая «восстановить собственный дух» [4].

К концу ХХ века нейробиологи, психиатры, антропологи, нейропсихологи и др. ученые обратились к нейрохимическим исследованиям любви. Ученые сопоставляли томограммы мозга (МРТ) романтически влюбленных пар и наркотически зависимых пациентов. В результате в обоих случаях были активны одни и те же зоны, отвечающие за так называемую «систему наград». Выражено это повышенным уровнем дофамина (вещества, вырабатываемого в мозге в больших количествах, во время положительного, по субъективному представлению человека, опыта). Только у влюбленных это повышение было естественно, а у наркоманов — искусственно. Гормон дофамин дает ощущение радости, удовлетворения, ощущения «бабочек в животе».

1. Эффект «тоннельного зрения»: навязчивое мышление, невозможность сосредоточиться на других вещах, т.к. все мысли поглощены «идеальным» образом объекта страсти.

2. Чувство усталости, опустошенности, апатия и головные боли, нарушения сна и ночные кошмары.

3. Резкие эмоциональные смены настроения: ощущение «полета» и ментального опьянения: у влюбленного наблюдается обострение чувств, эмоциональный подъем, возникает желание пения, танцевания, совершения чего-нибудь экстраординарного, необычного, неожиданного.

4. Крайности, касающиеся приема пищи: либо отсутствие аппетита, либо слишком частое ее употребление (на нервной почве); возможны расстройства пищеварения.

5. Чувство тревожности, неуверенности, нестабильности, ощущение бессмысленности жизни, депрессия и подавленное состояние (иногда возможны мысли суицидального характера).

6. Игнорирование свободы другого и растущая потребность изменения, «улучшения» «любимого человека» (в соответствии со своими представлениями, которые могут меняться).

Любовная зависимость — это постоянная концентрация чувств и мыслей на объекте страсти: такие отношения в значительной мере определяют физическое, эмоциональное, психоментальное состояние человека, его социальную активность, отношения с другими людьми. По сути, весь полифонизм интимной жизни человека определяется камертоном зависимых отношений, которые оказывают влияние не лучшим образом. Привязываясь к амурному кумиру, возникает навязчивая мысль, что только любовное внимание данного человека может изменить жизнь к лучшему: все это дополняется внутренним перманентным конфликтом между жаждой любовного отклика и уверенностью в том, что влюбленный недостоин этой любви; невротическая потребность в получении любви выливается в главную цель существования и эмоционального выживания.

Люди, страдающие подобными нарушениями, стараются изо всех сил быть любимыми, т.к. на другое сил не остается. В основе зависимости — ощущение собственной неполноценности, низкая самооценка, неуверенность в себе, страх перед жизнью, повышенная тревожность. Заложниками любовной аддикции, как правило, становятся люди с недостатком любви к себе.

Ученые отмечают, что основной предпосылкой развития любовной зависимости является травматический опыт детско-родительских отношений, в результате которых у ребенка формируется т.н. субличность («травматическое Я»). Здесь важно подчеркнуть, вытеснение травматического опыта и формирование субличности — это защитный процесс психики, который укрывает личность от актуальных травматических атак. Родительский деспотизм, жесткое контролирование, недостаток любви и тепла, негативные, тяжелые детские переживания формируют образ зависимого человека.

Также болезненное стремление к любовному кумиру может «подпитываться» романтическим мифом о поиске исключительной «второй половинки», якобы с которой будут разрешены все проблемы. Американский исследователь М.С. Пек в «Новой психологии любви» также обращается к данной теме. Он полагает, что «миф о романтической любви» — «чудовищная ложь», приносящая новые иллюзии и страдания влюбленным: руководствуясь мифом о предназначенности друг другу — двое влюбляются, совершая опасную ошибку. Ученый отмечает: «Может быть, эта ложь и необходима, поскольку обеспечивает выживание человеческого рода, поощряя и одобряя состояние влюбленности, которое заманивает нас к браку. Но сердце психиатра едва ли не ежедневно сжимается от боли при виде мучительных заблуждений и страданий, порождаемых этим мифом. Миллионы людей тратят массу энергии, отчаянно и безнадежно пытаясь согласовать реальность своей жизни с нереальностью мифа» [5, с. 55].

Психологически здоровый человек не чувствует своей неуверенности: каждая цельная личность — полноценна, самодостаточна, может быть счастлива даже в сложных обстоятельствах. Разумеется, любовная встреча делает любящих еще лучше, еще счастливее, но даже, если она не происходит (или обстоятельства не позволяют быть рядом) это не должно влиять разрушительным образом на психологическую целостность любящих. Здоровые любовные отношения не содержат страха и невротической тревожности.

Разумеется, страсть является одним из важных элементов любовного ансамбля, значение которого трудно переоценить. Однако, любовь не ограничивается влечением и наслаждением, прежде всего, это — заинтересованность в благе того, кого любим, а это предполагает знание особенностей предмета любви. Романтическая влюбленность больше сосредоточена на любовной иллюзии, приносящей наслаждение. Безусловно, она прекрасна и значима в начале формирования любовных отношений между двумя, однако, если со временем не происходит переход в более глубокое чувство, возникают сложности, которые не приносят партнерам подлинного эмоционального удовлетворения, считают психологи.

По сути, влюбленность — это лишь имитация любви, впрочем, не лишенная значимого содержания. Позволим себе остановиться на большой цитате психоаналитика В. Альбисетти, подробно рассматривавшего свойства влюбленности и любви, и посредством данного сравнения приближающего нас к пониманию природы прекрасного чувства: «В состоянии влюбленности образ другого человека становится наваждением, без него жизнь кончена; в любви партнер всегда присутствует, отношения с ним продолжаются все время, потому что мы построили или строим вместе с ним замысел, саму жизнь. Влюбленность — это не замысел, это лишь восторженность момента, даже если она продолжается месяцы или годы. Влюбленность покрывает глубокое внутреннее одиночество, человек стремится быть вместе с партнером для того, чтобы чувствовать себя живым; в любви наш духовный мир — автономный, независимый от партнера — в результате свободного выбора соединяется с миром любимого человека, чтобы идти дальше вместе. Влюбленность — это искра, принимаемая за огонь; любовь — это пламя, которое постоянно поддерживается.

Во влюбленности восторженное состояние возможно только в присутствии партнера; в любви счастье составляет постоянную основу жизни. Влюбленность создает иллюзию роста, будучи только остановкой, временным прекращением невроза; любовь по определению являет собой личностный и, как следствие, совместный рост. По окончании влюбленности человек испытывает ощущение огромной пустоты: возможно, оно всего лишь открывает пустоту, которая была и прежде, а теперь стала еще более горькой…

Влюбленность — это обладание; любовь — дар. Влюбленность господствует над людьми, переживающими ее; идущие по пути любви вместе управляют своей любовью, а не управляются ею. Влюбленный человек стремится к слиянию: обычно он одержимо воспроизводит в уме образ партнера, его глаза, лицо… В любви постоянно делается выбор. Сомнения ранят влюбленность, но укрепляют любовь. Влюбленность состоит в основном из ощущений; любовь, помимо этого, включает в себя волю.

Влюбленность по существу созвучна психологии ребенка, который в своем детском стремлении ко “всемогуществу” желает получить все и сразу; любовь — удел зрелых людей, которые не боятся времени, но напротив, принимают его в расчет. Влюбленность поверхностна и довольствуется наружностью; любовь черпает силы из глубины личности партнера. Любовь никогда не бывает поверхностной. Влюбленности присуща потребительская логика; любви — логика бытия, познания. Во влюбленности двое превращаются в ничто; в любви они умножаются. Влюбленность легка, но она опустошает; любовь трудна, но она наполняет» [7, с. 22 — 24].

Прав швейцарский психоаналитик: сложно испытывать чувство безответственной влюбленности, когда открывается другая сторона любовных отношений. Также (кроме романтической влюбленности) формами любовной зависимости часто называют сентиментальную любовь, симбиотическую зависимость (о которой будет сказано ниже) и любовные болезни, получившие в психиатрии названия «синдром Адели» и «синдром Монро», к которым мы сейчас обратимся.

«Синдром Адели» — разновидность любовной болезни (в честь Адели Гюго — дочери известного французского писателя В. Гюго), имеет черты, схожие с проявлением глубокого любовного чувства; также характеризуется длительной интенсивностью, деятельной активностью своего выражения: может «вспыхивать» в виде альтруистических поступков и не «угасать» в течение многих лет, что роднит ее с подлинно любовным переживанием и затрудняет идентификацию. Согласно истории, Адель переживала несчастную невзаимную любовь: была всю жизнь болезненно влюблена в офицера А. Пинсона: забрасывала его любовными письмами, ревновала, оплачивала его долги и провела всю жизнь в скитаниях, преследуя свой объект обожания. В итоге, так и не добившись взаимного чувства, она умерла девственницей в возрасте 85 лет в сумасшедшем доме: последние ее любовные слова были обращены к Пинсону.

Все же указанный синдром имеет свои симптомы, позволяющие отнести данное состояние к любовному помешательству:

1) хроническая бессонница,

2) апатическое состояние и беспричинная тоска,

3) навязчивые, болезненные мысли об объекте страсти,

4) неожиданные импульсивные поступки и резкие смены настроения,

5) коллекционирование всего того, что имеет отношение к объекту зависимости.

Пожалуй, рядом с данным синдромом можно поставить другую схожую форму психологического расстройства — «синдром Монро». Это форма любовной зависимости, характеризующаяся суицидальной наклонностью и глубокой депрессией (названа в честь артистки М. Монро): часто люди, имеющие отношения к этой любовной болезни, склонны произносить: «я без этого человека не могу жить».

Навязчивое, собственническое желание быть рядом с объектом страсти (при любых обстоятельствах), дополняется чувством одиночества, тоски и заниженной самооценкой: болезненное переживание любовного чувства разрушительно влияет на личность, на внутреннюю ментальную стабильность, а эмоции подобны психологическим качелям, бросающие то в эйфорию, то в депрессию.

По мысли К. Хорни, человек, переживающий невроз, часто оказывается в ситуации неспособности любить (при острой необходимости в любви со стороны других, однако подлинная любовь приводит его в ужас). Любовные переживания невротической личности есть, по сути, «цепляние за других людей» и стремление удовлетворения личных потребностей. Психолог отмечает, отличительными сторонами невротической потребности в любви является ее болезненно психологическая неудовлетворенность, ревность, жажда тотального любовного внимания, но прежде всего, ее навязчивый характер. Таковы невротические черты.

1. Любовь-поклонение (или любовь-идолопоклонство) — форма псевдолюбви, в которой человек, психологически теряя себя, отчаянно стремится раствориться в объекте любви: проживает чужую жизнь, испытывая внутреннюю опустошенность, голод и отчаяние. Фромм отмечает, что в этом процессе поклоняющийся лишает себя всякого ощущения собственной силы, теряет себя в любимом человеке вместо того, чтобы находить себя в нем. Такой тип, по словам философа, отличает сила, внезапность и интенсивность любовного переживания на начальном этапе.

2. Любовь-зависимость (невротическая) — особая форма псевдолюбви, в которой двое любящих переносят друг на друга проекции сложных переживаний, связанных со своими родителями (страхи, ожидания, надежды, иллюзии), что привносит дисгармоничное напряжение в отношения. Формула подобной любви звучит так: «я люблю, потому что меня любят». Партнер стремится быть любимым, а не любить.

3. Любовь сентиментальная — самое, пожалуй, распространенное явление: особенность данной формы в том, что такая любовь переживается только в фантазии, воображении влюбленного, полного вдохновения и сентиментальных чувств (переживание этой формы псевдолюбви очень характерно для деятелей искусств, поэтов, людей имеющих отношение к культуре: вспомним упомянутого Данте и его чувства к Беатриче). Сентиментальная любовь имеет две разновидности: 1) влюбленный испытывает «заместительное» любовное удовлетворение посредством восприятия любовных образов из поэзии, пьес, фильмов, песен; 2) влюбленные не живут в настоящем времени, но могут быть глубоко растроганы воспоминаниями о своих прежних отношениях (или счастливыми планами на будущее, фантазиями о будущей любви): пока поддерживается иллюзия, двое испытывают восторженные чувства. Например, такие переживания ярко изображены в «сентиментальном романе» Ф. Достоевского «Белые ночи» в минорно-любовных отношениях «мечтателя» и Настеньки.

4. Любовь как симбиотический союз — активная форма симбиотического единства, в которой каждый теряет свою независимость (через посредство психологических садистко-мазохистских отношений), будучи невротически привязанным к другому, партнер «поглощается» другим или желает «растворить» другого в себе. Такие отношения связаны с «разоблачением», «обличением» недостатков и слабостей любящих. Любовь стремится к дарению, симбиотические отношения тяготеют к обратному. С подобными отношениям соотносится и другая форма — любовь-обладание: ситуация, когда после брака двое теряют любовное чувство друг к другу и отношения превращаются в «корпорацию», в которой соединяются эгоистические интересы одного партнера с другим (т.о., вместо любви мы наблюдаем людей, обладающих друг другом, объединенных общими интересами).

5. Любовь смыслопроецирующая — необычная форма нарушения в любви, связанная родительской ситуацией, когда оба не любят друг друга: в таких отношениях проблемы часто переносятся на детей, которые выступают в качестве компенсаторного механизма [8, с. 230 — 237].

Таковы, по Фромму, основные проявления псевдолюбви.

Теперь подойдем к вопросу отличия зрелой любви от любовной зависимости. В любви внутреннее состояние гармонии и умиротворения является постоянным психологическим фоном, который трудно нарушить. Любящий чувствует стабильность, уверенность, психологическую целостность, где бы он ни находился; любящий — это, прежде всего, рассудительный человек, т.к. проявлять любовь, значит — принимать ответственные, разумные решения, которые принесут благо. Некоторые психологи говорят о важном критерии любви: нам хорошо вместе, но нам хорошо и отдельно; критерий зависимости: нам тяжело друг без друга, но и вместе нам не легче. Любовная зависимость всегда связана с переполняющей тревогой, неуверенностью, нестабильностью, страхом, раздражительностью, ревностью и т.д.

Ученые отмечают, чтобы установить глубокую интимно-эмоциональную связь с другим, возможно только обладая личностной автономией и целостностью (по Бинсвангеру, «мы-тость» — это проявление любви, это — единство двух неповторимых, свободных целостностей), что невозможно без обретения психологической зрелости. Такие отношения отличает ощущение радости, изливающееся на окружающих, глубокое чувствование партнера, доверительность и сотрудничество. Любовь является мотивацией вступления в такие отношения. Также важно еще раз упомянуть об уважении к своим и чужим психологическим границам, интересам, взглядам и потребностям.

Зрелая любовь, как бы говорит: «Если ты этого желаешь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе оптимально реализовать свои способности, даже, если мы будем находится далеко друг от друга». Любовь — это всегда разумный выбор и добрая воля. В зрелых любовных отношениях всегда остается большое пространство для свободы и удовлетворения своих собственных потребностей, для достижения собственных целей и индивидуального роста личности. Такие отношения не терпят собственничества. Здоровая, зрелая любовь немыслима без проявления толерантности, невозможна без внутреннего личностного роста обоих партнеров.

Разумеется, в любви может быть место и для печали, однако, как отмечалось в начале статьи, даже длительные ноты грусти не задевают внутренней психологической стабильности любящих. Кроме прочего, не будем забывать о словах Э. Фромма о том, что не бывает безконфликтной любви: «Это иллюзия, что любовь непременно исключает конфликты»; здоровые, зрелые любовные отношения всегда полны живой динамики и включают не только стремление к амурному единению, но и столкновение противоположностей [8, с. 237]. Такова сложная, амбивалентная природа любви.

В целом, можно резюмировать: в любви нет насилия, а есть творческая свобода, нет малодушия, а есть мужественность, нет отчаяния, а есть радость, нет собственничества, а есть дарение, нет замкнутости, а есть диалогичность, основанная на взаимоуважении. Антрополог Х. Фишер признается, что мы еще очень мало знаем о ее нейрофизиологической основе: некоторые зафиксированные процессы, происходящие в мозге любящего, лишь отчасти открывают тайну любовного переживания: очевидно пока только одно — особенности любовных интенций каким-то образом связаны с анатомическим строением и функциями мозга [9, с. 270].

По словам ученого, любовь глубоко вплетена в ткань человеческого естества: многочисленные разводы, преследования, насилие, самоубийства и депрессия на любовной почве — все это негативные последствия нашего неумелого стремления любить вновь и вновь. И все же, несмотря на слезы и страдания из–за несчастной любви, мы возвращаемся к ней вновь. Романтическая страсть дарит человеку безмерную радость. Желание любить самое сильное из человеческих желаний. И если миллионы лет спустя, считает ученый, человечество все еще будет существовать, любовное стремление будет для него все так же значимо [9, с. 271].

По словам ученых, хорошая новость в том, что подлинная любовь встречается в жизни не реже, чем псевдолюбовь: проблема в том, что не каждый умеет любить и распознать глубокое чувство, оказываясь нередко заложником любовной имитации.

Любовь и псевдолюбовь имеют множество богатых оттенков и форм выражений: какую сторону мы выбираем, зависит, возможно, от нашей собственной психологической зрелости и мудрости, ведь любовная интенция, названная Шекспиром «огненной стрелой Купидона», неотделима от нашего естества. По крайне мере, есть основания говорить о том, что любовная фрустрация может никогда не наступить, если мы притягиваемся и устремляемся к объекту любви от своей внутренней психологической силы, а не от слабости.

1. Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 2 / Общ. ред. А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса, А.А. Тахо-Годи. — М.: Мысль, 1993. — 528 с.

2. Ортега-и-Гассет Х. Этюды о любви / Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. — М.: Искусство, 1991. — С. 350 — 432. — 588 с.

3. Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека. — СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1999. — 264 с.

4. Пил С., Бродски А. Любовь и зависимость. — М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2005. [Электронный ресурс] / С. Пил, А. Бродски. — Режим доступа: http://www.klex.ru/2v4

5. Пек М.С. Непроторенная дорога. Новая психология любви и духовного роста. — К.: София, 2008. — 352 с.

6. Ружмон Д. Любов і західна культура. — Львів: Літопис, 2000. — 304 с.

7. Альбисетти В. Любовь. Как прожить вместе всю жизнь. — М.: Паолине, 2002. — 159 с.

8. Фромм Э. Искусство любить / Психология и психоанализ любви. Хрестоматия. — Самара: «Бахрах-М», 2002. — 522 с.

9. Фишер Х. Почему мы любим: Природа и химия романтической любви. — М.: Альпина нон-фикшн, 2013. — 320 с.

О влиянии любовных и сексуальных аддикций на здоровье в книге Курта Теппервайна «Психосоматика, отношения и здоровье». Книга есть в нашей библиотеке «Любовь, семья, секс и около…»

Большая подборка статей о любовной аддикции, которую наша культура нередко называет «наркоманическая любовь» «сверхизбирательная любовь», «невротическая любовь», «слишком большая любовь», «больше чем любовь», «компульсивная любовь», «токсическая любовь» и т.д. и людях страдающих от этих расстройств.

Психологические особенности любовной аддикции и пути ее преодоления. А. Федосова

Путеводитель по сайту и основным вехам в познании любви. Е.Пушкарев

Суть любви. Е. Пушкарев.

Что такое любовь. Е. Пушкарев

Коротко о любви. Е. Пушкарев

Влюбленность. Е. Пушкарев

Мужчина и женщина: совместимость, любовь. Е. Пушкарев

Мужчина и женщина: отношения. Е. Пушкарев

Мужчина и женщина: лидерство в любви и браке. Е Пушкарев

Психология любви. Е.Пушкарев

Тест на любовь: «шкала любви» З.Рубина.

Как избавиться от "любви"? Е. Пушкарев

Второй этап любовной мании и Анна Каренина. Е. Пушкарев

Психологическое здоровье обязательное условие для любви. Е. Пушкарев

Причины нарушения психологического здоровья. А. Шувалов

Зигмунд Фрейд о любви.

Сексуальность, женский и мужской оргазмы.

Скотт Даулинг «Психология и лечение зависимого поведения»

Валентина Москаленко «Когда любви слишком много. Профилактика любовной зависимости»

Борис Диденко «Хищная любовь»

Сьюзен Израэльсон, Элизабет Макавой «Синдром Мэрилин Монро»

Роман М. Койдль «Мерзавцы: почему женщины выбирают не тех мужчин»

Филипп ван Манчинг, Берни Катц «Во всем виноваты родители, или почем не складываются ваши любовные отношения»

Робин Норвуд «Надо ли быть рабой любви?»

Робин Норвуд «Женщины которые любят слишком сильно»

Стентон Пил, Арчи Бродски. «Любовь и зависимость»

Геннадий Старшенбаум «Аддиктология: психология и психотерапия зависимостей»

Стивен Хассен «Освобождение от психологического насилия»

Ирвин Ялом «Лечение от любви и другие психотерапевтические новеллы»

и другие.

Желающие оказать спонсорскую поддержку Интернет - клубу "ПРОСВЕЩЕННАЯ ЛЮБОВЬ" могут это сделать через

ЮMoney https://yoomoney.ru :

кошелек 410014252323944

или Сберкарту, подробности : club1@mail.ru

Заранее благодарны.

Важна ли тема любви для вас лично?

 Да, несомненно
 Думаю, это важно
 Интересно почитать...
 Мне безразлично
 Пустой сайт