Идеал романтической любви в «постромантическую эпоху» Р.Г.Апресян. часть 4
«Этическая мысль». Вып. 4. М.: ИФ РАН. 2003.
Моим друзьям Лиле и Курту
Классическое противопоставление небесной и земной любви покоилось
Этот радикальный поворот в интерпретации древней антитезы небесной и земной любви должен был бы стать предметом специального анализа. К сожалению, в своей необходимой полноте он не предметно вмещается в тематику настоящей статьи. Но имея в виду именно эту тематику, отмечу ряд любопытных моментов. Классическое противопоставление небесной и земной любви покоилось, в частности, на том, что земная любовь признавалась себялюбивой, а небесная – такой, посредством которой человек обретал возможность трансцендирования, причем в пределе – универсально. Джонсон, говоря о переплетении в романтической любви небесного и земного, меняет саму схему рассуждения. Небесная любовь – это любовь к Богу, и она прекрасна; земная любовь – это любовь к человеку, и эта любовь священна. В романтической любви происходит аберрация и одного, и другого: в любви к человеку осуществляется пафос любви к Богу. Предмет любви как бы обожествляется, не имея для этого никаких оснований, более того, не имея к этому никакого отношения. Отсюда глубокие разочарования романтической любви – разочарования, которые нередко не имеют предпосылок в самих отношениях любящих. В обожествлении возлюбленной(ого) проявляется проекция влюбленным(ой) своего бессознательного на возлюбленную(ого). Строго говоря, в такой, обожествляющей, любви нет возлюбленной(ого) как живой, индивидуальной личности. В такой любви прорывается собственное внутреннее упование влюбленного(ой), персонифицируется собственная страсть. Романтическая любовь (добавлю все же: в своих предельных выражениях) возвышающа и идеалистична. Однако она идеалистична порой в худшем смысле этого слова: она навязывает другой личности субъективный идеал, в «проекции внутренних богов на простых смертных»[28] теряются сами смертные. Таким образом, романтическая любовь оборачивается, по Джонсону, эгоизмом. Обобщая свой анализ легенды, он констатирует, что романтическая любовь «заключена в эгоизме Тристана и Изольды, в использовании партнера для разжигания своей страсти, для собственного удовольствия»[29]. И это уже приговор романтической любви.
Этическое противопоставление Джонсоном земной любви – любви романтической представляется созвучным тому, что спустя почти десять лет Гидденс как бы социологически опишет как вытеснение идеала романтической любви конфлюентной любовью.
Однако панегирик Джонсона земной любви, которым завершается его книга, как и концепция конфлюентной любви Гидденса, не вписываются в те рамки, которые задаются психологией романтической любви, которую Джонсон и стремится, как видно из оригинального английского названия книги, понять.
Приступая к анализу, Джонсон оговаривается, что романтическая любовь – это никакая не любовь, это «комплекс установок в отношении любви: переплетение чувств, идеалов и реакций»[30]. Однако обозначив таким образом свою позицию, Джонсон не находит лучшего обозначения для исследуемого им феномена как именно «романтическая любовь». Исторически она возникает как антипод патриархального отношения к женщине. В романтической любви как любви возвышенной влюбленные не вступают в сексуальные отношения, постоянно поддерживая и распаляя в себе страсть. Они не вступают и в брак. И даже вступая в сексуальные отношения, они стремятся одухотворить свою страсть. И одухотворенность, или возвышенность взаимного влечения оказывается для влюбленных важнее чувственного наслаждения, которым опосредствована любовь между мужчиной и женщиной. Причем эти отношения не обусловлены субъективными мотивами и в общем не являются предметом сознательного выбора.
Романтическая любовь – неуправляема, она мистериальна. И в этом Джонсон обнаруживает ключ к ее разгадке. Источник романтической любви, говорит он, в глубинных уровнях бессознательного. «Каждое человеческое существо появляется на свет с врожденным психологическим стремлением найти смысл жизни, испытать ощущение единства»[31]. Именно это стремление составляет корни религиозных потребностей человека. Оно же лежит в основе романтической любви. В этом смысле романтическая любовь родственна скорее религиозному воодушевлению, нежели иным формам общения, той же «обычной человеческой любви», супружеской любви или даже стабильному либертинажу. Для Джонсона вино из трав – любовное зелье, случайно выпив которое, Тристан и Изольда преобразились и вдруг увидели друг друга совершенно в новом свете. Такое преображение символично для романтической любви: «Частично это вино и травы имеют земную природу, символизирующую обычную человеческую сторону романтической любви. Но вторая половина зелья – это магические заклинания и колдовство»[32]. Платон, Аристотель, Цицерон и другие классические авторы, описывая любовь, подчеркивали, что стремление оказаться в обществе возлюбленного(ой), соединиться с возлюбленным(ой) является существенным признаком любви. В наше время эта сторона любви получила развитие у Д. фон Гильдебранда в концепции intentio unionis (установки на единение)[33]. Стремление к единению, несомненно, является одной из важнейших свойств, присущих любви. Но только не романтической любви, по крайней мере, как ее представляет Джонсон.
Один из парадоксов, присущий романтической любви (самим Джонсоном не проговариваемый, в отличие от ряда других, отмечаемых им, парадоксов) состоит в том , что романтическая любовь не ожидает непременной фактической соединенности, она вполне может довольствоваться самой по себе возможностью, пусть лишь принципиальной, такого соединения. Уже это позволяет влюбленному чувствовать ощущение целостности. «Как только мы влюбляемся, мы получаем ощущение полноты, как если бы к нам вернулась отсутствующая часть нас…»[34]. То, что мужчина видит в своей возлюбленной, «заставляет его чувствовать свою окончательную реализацию, что он постиг подлинный смысл жизни»[35]. Это ощущение целостности, предзадано врожденной потребностью в ней.
Врожденное стремление к целостности никак не объясняется, но только постулируется. Джонсон говорит, опираясь на Юнга, что через романтическую любовь в жизнь человека вторгается мир сверхъестественный, но психология этого вторжения описывается лишь феноменологически, – ни онтологического, ни антропологического обоснования это положение не получает. Думаю, Фромм в этом отношении более вразумителен и убедителен, хотя в целом его психология личности проще Юнговой. Фромм рассматривал любовь как один из путей, причем наиболее эффективный и адекватный, преодоления одиночества. Человек избирает этот путь, реализуя экзистенциальные потребности своего существования – потребности, вытекающие из антропологических особенностей его становления и развития. Фромм выделяет несколько таких особенностей, но главным является то, что человек (как родовое существо) – это существо, выпавшее из природы и находящееся в ней. В этом – суть эволюции: человек утрачивает первоначальную родину – природу. Так же человеческий плод выбирается из лона матери и становится младенцем. Одна из важнейших экзистенциальных потребностей человека – потребность в единении. Как обладающий разумом, человек осознает свою обособленность и одиночество. «Необходимость единения с другими живыми существами, приобщенности к ним является настоятельной потребностью, от удовлетворения которой зависит психическое здоровье человека»[36]. Выражением этой потребности и является любовь.
<<< начало --- часть 4--- читать дальше - часть 5 >>>
Идеал романтической любви в «постромантическую эпоху» Р.Г.Апресян
Рецензия на книгу Антони Гидденса «Трансфомация интимности» И.Тартаковская
Что такое конфлюентная любовь»? В. Шаповалов
Расслабь свой секс. А. ХолинаЛюбовь как рефлексивный проект самости. Г. Я. Стрельцова
Драматургия любви. Е. Пушкарев
Все статьи о романтической любви, почти энциклопедия.
Понятие любви в полиамории: составляющие дискурса о множественных любовных отношениях. К. Клессе
Психиатрическая неразбериха с любовью в школе. Е. Пушкарев
О профессоре Хелен Фишер и настоящей любви. Е. Пушкарев
«Романтическая любовь»: аспекты, анализ и последствия. Е. Пушкарев
Общество потребления и его антилюбовная сущность. Е. Пушкарев
Если устранить путаницу любви с псевдолюбовями. Е. Пушкарев
О деструктивном влиянии "общества потребления" на половую любовь. Э, Фромм
Мужчина и женщина: совместимость, любовь. Е. Пушкарев
Мужчина и женщина: отношения. Е. Пушкарев
Мужчина и женщина: лидерство в любви и браке. Е Пушкарев
