О половой дифференциации, сексе и любви в производстве человека. А. Витязев, Г. Борозинец
Тема половой дифференциации в обществе актуальна в связи с тем, что от данной дифференциации зависит воспроизведение традиционных половых отношений и рода человеческого. Особую актуальность она приобретает в связи с институционализацией гомосексуальных отношений и дефицитом рождаемости в некоторых странах. Надо сказать, официальное признание каким-либо государством права на гомосексуальные отношения и брак – это не только результат сексуальной революции в мире, но и огромный задел в преобразовании общественной жизни. Если данные отношения широко войдут в общественные практику и сознание и получат доминирование, проблема рождаемости приобретет дополнительную остроту для поиска нового алгоритма ее решения.
Говоря о сексе и о потребности в нем, можно привести следующие их определения. Секс – это совокупность телесных, психических и социальных процессов и отношений, в основе которых лежит и посредством которых удовлетворяется половое влечение, либидо [1, с. 267]. А.М. Свядощ считает, что половое влечение (потребность) получило название либидо по предложению З. Фрейда. Он также предлагает выделять в процессе развития (дифференциации) полового влечения (половой потребности) этапы: эротический и сексуальный. Если сексуальное влечение (потребность), по его мнению, завершает половое развитие и является влечением к половому акту, то эротическое влечение (потребность) – это желание не только духовного, но и телесного контакта; нежности, ласки [2, с. 6].
Существует мнение, будто у большинства женщин влечение к половому акту (сексу) появляется лишь после того, как они испытали оргазм – полное, всестороннее удовлетворение половой потребности при половом сношении. Данное обстоятельство указывает на то, что, хотя при дифференциации половой потребности как потребности в продолжении рода секс отделился от репродуктивного поведения по целеполаганию и целедостижению, его не следует понимать чисто механистически. Это не только физический, но и психический и даже социальный акт, поскольку он в определенных случаях может запрещаться обществом.
Животное не осознает потребности в продолжении и сохранении рода так, как это делает человек и, следовательно, не выделяет ее из половой потребности. Человек, в отличие от животного, хорошо осознает ее и благодаря этому дифференцирует половую потребность аналитически и реально, в мышлении и поведении, нацеливаясь на получении удовольствия от полового акта – в одном случае и на получение зачатия – в другом. Он планирует свою половую жизнь и потому выбирает себе партнера для ее ведения сообразно с вышеобозначенными целями. При этом он волен создавать семью, сожительствовать или прибегать к услугам публичных заведений, благодаря существованию которых обнаруживается не только товарность секса, но и обособленность его от половой любви как духовной или психической привязанности субъекта к идеалу мужчины или женщины.
Поскольку половой идеал формируется у человека не товарно-денежным способом, о товарности любви не может быть и речи. О формировании полового идеала нельзя также говорить как о чисто субъективном и чисто объективном процессе, поскольку, с одной стороны, он зависим от сознания индивида, с другой – нет. Считая объективную сторону формирования любви биолого-психологической, субъективную сторону ее можно назвать социально-психологической. То есть, осознавая биологическую составляющую половой любви как систему половых ценностей, врожденного вкуса к типу полового партнера и вплетая ее в систему других ценностей как моды, общественного мнения, человек осознает образ своего идеального полового партнера, а с ним – образы идеальной половой любви и идеальной половой жизни. При этом реальный партнер становится для него средством достижения интеграционной суммы идеалов, а так же состояния полной, всесторонней удовлетворенности половой потребности – своеобразного блаженства. И это обстоятельство указывает на то, что не всегда благо имеет вещную природу. Всегда ли является благом половая любовь – вопрос, требующий специального рассмотрения, поскольку понятие блага, а также и благополучия (социального здоровья) не распространяется на жизнь животных.
Говоря о любви животных, можно согласиться с мнением, что у стоящих на нижних ступенях эволюции животных любви не существует [3, с. 247]. Так самки-пауки часто пожирают после совокупления своих самцов, если те не успевают тотчас убежать от них.
У женщин часто наблюдается то же самое: любовный инстинкт их всецело подчинен материнству. Кроме того, в связи с тем что во времена дикости человек не имел времени любить – он должен был постоянно бороться за свое существование, – любовь его была чисто животной (биологической) и состояла в удовлетворении одних грубых половых инстинктов [3, с. 287], составляющих инстинкт сохранения рода. Объясняя половую дифференциацию первобытных людей только половым способом их размножения (репродуктивное поведение здесь не рассматривается в качестве труда по производству человека), следует сказать, что эта дифференциация является чисто эволюционной в биологическом смысле.
Общество в то далекое время не только почти не управляло процессом труда, что тратился на воспроизводство человека, но и не помышляло о научном подходе в регулировании рождаемости. Зависимость жизни общества от размножения людей, полового состава населения и его половой аутоидентификации – от половой жизни – отчетливо обнаружилась лишь в наши дни в связи с вялотекущей депопуляцией, дефицитом рождаемости в высокоразвитых европейских странах. Угроза депопуляции, вырождения белой расы здесь обнажила проблему половой аутоидентификации человека и с легализацией гомсексуализма открыла социальную детерминированность половой дифференциации, а также и потребности в продолжении рода – появление этой потребности не только на уровне жизни отдельных разнополых особей-индивидов, но и на уровне жизни общества в целом. Благодаря этому обстоятельству можно сказать, что в простых, малоразвитых обществах, племенах, в отличие от современных обществ, социальные факторы редко подавляют рождаемость, так как иначе люди в них выродились бы.
Появление же в размножении человека социальной составляющей мы связываем с развитием материальной и духовной культуры, труда. Дело в том, что климатический вызов природы обусловил появление труда – производства средств существования и человека: существа, готового к социальной жизни. С возникновением профессионального образования стало ясно: социальное производство человека состоит в его подготовке к труду. При этом как-то забылось о биологическом образовании человека, не об онтогенезе в целом, а о той его части, которая относится к зачатию и внутриутробной жизни: к жизни до рождения. Развивая борьбу за жизнь, посредством труда удовлетворяя и тем самым стимулируя потребность человека в самосохранении, но не в продолжении рода, общество тем самым подавляло проявление биологического стереотипа полового поведения. Ведь потребности в самосохранении и продолжении рода связаны обратно пропорциональной зависимостью, а биологическое производство человека (зачатие, вынашивание беременности и роды) хотя и стало трудом, признается лишь в случаях суррогатного материнства. При этом остатки устоявшихся патриархальных и религиозных традиций тормозят развитие репродуктивного труда, хотя существование публичных домов, приданого и калыма а теперь и найма суррогатных матерей указывают на проникновение товарно-денежных отношений (капитализма) в половую сферу.
Порочность этого круга состояла в том, что избыточная социальная стимуляция врожденной эротико-сексуальной потребности у женщин фертильного возраста подсознательно приводила к подавлению материнского инстинкта: изменяла естественный баланс потребностей в сексе и детях в сторону доминирования первой над второй. Секс стал торжествовать над материнством во многих случаях.
Как показывают наблюдения, нечто подобное возникает и в мире животных. Известно, что половое возбуждение в период течки делает злыми тех самок, которые обыкновенно отличаются кротостью. В результате, например, коровы и кошки отгоняют от себя в это время своих телят и котят, которых незадолго до этого ласкали [3, с. 290].
В свете этих наблюдений можно полагать, что социальное детерминирование биологических потребностей состоит не только в создании особых (искусственных) условий для их опосредованного удовлетворения, но и в искусственной стимуляции. Так, потребность в самосохранении как естественных средствах существования, превратясь благодаря труду в потребность в искусственных средствах существования, начала не только удовлетворяться, но и развиваться в процессе создания этих средств, то есть в процессе труда.
Потребность людей в самосохранении обернулась массовым спросом на блага, продукты производства средств существования, тогда как потребность в сохранении рода не превратилась в такой же массовый спрос на детей. Труд в процессе своего исторического развития оказался стимулом неравномерного развития производства жизни. Производство человека в своем развитии отстало от материального производства.
Снижение рождаемости в развитых странах вплоть до дефицита – лишнее тому подтверждение. В общем, можно думать, что белое население в современных цивилизованных странах и, в том числе, России исчезает вместе с материнством. Причина этого исчезновения в особенности дифференциации труда – основы производства жизни на современном этапе. Материнский труд как труд исключительно женский, имея конкретно-особенную форму, не получил общественной формы – двойственности и поэтому не стал удовлетворять общественную потребность в детях.
Выходом из сложившейся демографической ситуации в постиндустриальных обществах может стать появление профессионального материнства (наемного материнского труда). Профессиональность кровнородственного материнства, существование договорных отношений между государством и женщинами, решившими посвятить свою жизнь материнству – то, что необходимо для управления рождаемостью, общественным воспроизводством человека.
1. Сексология: Энциклопедический справочник по сексологии и смежн. обл. – Мн., 1993. – С. 351.
2. Свядощ А.М. Женская сексопатология. – М., 1988. – С. 176.
3. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство: сочинения. – М., 1998. – С. 528.
История культуры любовного чувства. Е.Пушкарев
Путеводитель по сайту и основным вехам в познании любви. Е.Пушкарев
Мужчина и женщина: совместимость, любовь. Е. Пушкарев
Мужчина и женщина: отношения. Е. Пушкарев
Мужчина и женщина: лидерство в любви и браке. Е Пушкарев
Тест на любовь: «шкала любви» З.Рубина.
Настоящая любовь, она же совместимая любовь.
Культура долголетия любви. Культура горя разлуки.